Они чувствовали что-то во мне¹⁸

Когда я работал в консульстве Индии, генеральный консул С. К. Рой оказался уж таким проницательным! За много лет он и другие неплохо меня изучили. Иначе как бы он послал меня читать лекцию? У Ананды Мохана была степень магистра. Он был биографом Индиры Ганди. На то время он дал уже так много лекций об индуизме и культуре. И, когда генеральный консул получил одно определенное приглашение, все ожидали, что выступать будет Ананда Мохан. Но генеральный консул сказал:

— Нет, Ананда Мохан не пойдет. Пойдет Гхош.

Он был так во мне уверен!

Г-н Меротра сам читал лекции о буддизме. Ивонн, его секретарша с Ямайки в Вест-Индии, давала мне почитать его лекции. Он сказал, что мне нужно их просмотреть и внести поправки. И что он будет недоволен, если я буду ему лишь льстить и говорить, что они замечательные. Вот какой доброты был г-н Меротра!

Г-н Меротра дал мне работу. А когда я подавал на «грин-карту», как он обо мне написал! На беглом английском он объяснил, какой ценный вклад я могу внести в развитие Америки и Индии.

Это была одна сторона отношения ко мне в консульстве: доброта и сострадание.

С другой стороны, они что-то во мне чувствовали, они знали, что у меня в глазах.

Мои друзья в консульстве любили пошутить, но они также хорошо обо мне отзывались. Одна женщина, миссис Кутинху, была такая невысокая. Ее муж дружил с человеком, который стал моим учеником. Она всегда меня защищала, когда другие подшучивали! Они все очень-очень меня любили, в том числе г-н Рамамурти, Шиварам и другие.

Начальника моего отдела звали Кришан. Много лет спустя я давал концерт в Торонто. Я спустился со сцены, и кто-то пошел за мной. Это был тот господин. Он был намного выше меня. Он остановился передо мной и упал к моим стопам. Я его узнал и сказал:

— Что вы делаете? Что вы делаете? Вы были моим начальником!

Он ответил:

— Да, Гхош, мы вас знали, мы знали, кем вы были, но в те времена не могли припасть к вашим стопам.

Потом к моим стопам упала и его жена. Он знал, кем я был, когда я работал в консульстве, но в то время я был работником, а он начальником отдела.
Другой начальник был бенгалец по имени А. К. Мукерджи. Какой любовью он меня одаривал! Однажды он перед всеми сказал:

— Гхош не знает, как далеко он пойдет. Бог знает, только Бог знает, как далеко. Гхош ничего об этом не знает.

На его прощальном вечере было человек пятнадцать-шестнадцать. Они с женой пригласили своих очень близких друзей. Я никогда раньше не видел его жену. Мы все пришли туда, все работники. Перед другими его жена не складывала рук, но со мной она заговорила со сложенными руками. Затем она подала мне первому, раньше других, какую-то еду. Она слышала от мужа, кем я был. Подумать только — жена начальника отдела подошла ко мне со сложенными руками!

Г-н Меротра был добрейший человек. Его жена была сдержанной. Их дочь Апарна приходила в консульство только поплакать. Ей было годика три-четыре.

Когда г-ну Меротре пришла пора прощаться, мы пришли к ним домой на вечер. Всем подавала служанка. Спустя несколько лет г-н Меротра стал генеральным консулом в Калифорнии, и они пригласили меня к себе. Потом мы пошли в «Дипти Нивас», ученический ресторан. Они оба сидели ко мне лицом, и я написал замечательную картину, которую подарил им. Когда мы несколько лет спустя встретились с ними на Шри Ланке, жена г-на Меротры вела себя как моя сестра. Несомненно, они оба видели что-то в моих глазах, в моем лице, в моих движениях.

Из консульской библиотеки можно было брать за один раз только одну книгу. Книг там было много-много. Но мне библиотекарь давал каждую неделю по три-четыре книги или даже больше. Он говорил: «Нет правил без исключений». Он был гуджаратец. Ему хотелось, чтобы я стал его помощником, но это не сложилось.

Мне было не за что жаловаться на моих коллег в консульстве! Все они были очень добрые и очень сердечные люди. Двое охранников были такими сердечными и такими балагурами!

У г-на Рамамурти был друг (он недавно умер). Этот друг привел меня в Хиксвиллскую среднюю школу прочитать лекцию об индуизме. Я не мог поверить, как хорошо вели себя ученики этой средней школы! В Индии ученики-старшеклассники иногда славятся дурным поведением. Возможно, и здесь это тоже так.

У меня были в консульстве очень, очень хорошие друзья. В то время я жил в Бруклине, на Нью Утрехт авеню. На дорогу до консульства требовался час — мне надо было ехать на трех поездах.

Каждый месяц, когда мы получали зарплату, пятеро из нашего отдела ходили поесть в индийский ресторан. Мы чувствовали себя в тот день такими богачами!
Думаю, у меня была самая низкая зарплата. Но месяцев через шесть-семь работы в консульстве меня осенила необычная идея. В нашем отделе — виз и паспортов — нас было человек семь-восемь. Я обычно покупал мороженое или что-нибудь еще и угощал всех. Г-н Рамамурти может подтвердить, что это правда! И я вручал угощение лично каждому. Я делал так на первом или на втором году работы — раз в неделю угощал каждого чем-то вкусненьким. Такую я придумал сам себе работу. Это было по пятницам. Я помню!

Где я ел? Обед был через улицу, где старик продавал мороженое. Мне нравился сорт со вкусом кокоса. Иногда, когда я чувствовал себя богатым, я покупал воздушную кукурузу. Я обычно ел прямо возле нашего офиса. Потом я спускался по лестнице немного поболтать с Анандой Моханом и его начальником Нирмалом Сингхом. Этот начальник был так любезен! У него всегда находилось что сказать о моем индуизме, а у меня — о его сикхизме. Он так меня любил! Когда я туда заходил, он прекращал работать только ради того, чтобы дружески поболтать со мной. Ананда Мохан видел это. Его начальник был таким строгим с другими! Но когда там был я, исчезала вся его серьезность, и он разговаривал со мной только об индуизме и сикхизме.

Вот так мы и беседовали.

У меня так много интересных историй! Время от времени, когда я буду припоминать истории о своей работе в консульстве Индии, я буду вам их рассказывать.

Одного начальника отдела звали Менон. Он был из Южной Индии. Он очень-очень хорошо ко мне относился. Именно его я первым угощал своими лакомствами раз в неделю. Обычно я ходил на почту возле Блумингдейлс. В 4:00 я представал перед ним и говорил: «Сэр, я ухожу на почту». Он мне улыбался. Он был таким добрым, таким сердечным! Сейчас он живет в Нью-Йорке. Он говорит, что так меня любит и так мною восхищается, но что он не создан для духовности. Если он не заходит повидать меня, мы с г-ном Рамамурти можем в один из дней нагрянуть к нему. Каким он был добрым, каким сердечным!

В консульство Индии дважды приезжала Индира Ганди. В первый раз я там присутствовал, а во второй нет. Когда я был в Индии, умер отец моего дорогого брата-друга. Его жена так меня любила! Она подарила мне абсолютно новый пиджак в стиле Неру. Когда я приехал в Америку, то носил этот «пиджак Неру». Менон однажды увидел меня в нем и сказал:

— Слушай, Гхош, принеси завтра этот пиджак. Он мне понадобится! Я пойду на встречу с Индирой Ганди. Она будет мною довольна, если ты дашь мне поносить свой «пиджак Неру»

К счастью, у нас был один размер, так что я дал ему пиджак.

В консульстве у меня не было ни единого врага! Я им нравился, меня любили. Конечно, они считали меня необычным. Эта мысль приходила им на ум первым делом! Но они так меня любили!