Учитель английского и учитель музыки¹⁷

Мне повезло: я мог заниматься в международном отделе библиотеки ашрама. Но учеба моя на два года прерывалась. Почему? Вечером мой учитель английского, который также учил и моего старшего брата, усаживал меня на свой стул, а сам садился на пол. Он много чего рассказывал мне о моем первом учителе музыки, который научил меня исполнять под фисгармонию двадцать с лишним песен.

Когда-то они были добрыми друзьями, но потом стали врагами. Мне пришлось согласиться на его просьбу или повеление: помогать им обмениваться их чудными точками зрения. И это длилось два года! Мне приходилось сидеть с учителем английского по полтора-два часа в день, и он меня не учил. Он говорил:

— Научишься, когда придет время. Сейчас тебе незачем беспокоиться.

Он относился ко мне со всей преданностью, и он массировал мне стопы, пока я выслушивал все, что он наговаривал о своем враге.

Вот что получается, когда друзья становятся врагами! У обоих было прекрасное образование. Мне в ту пору было лет восемнадцать-девятнадцать, а им перевалило за пятьдесят.

Учитель музыки не давал мне играть на своей фисгармонии, если ему казалось, что я передал его слова врагу не должным образом. Он с неделю не позволял мне играть на своей фисгармонии, говоря:

— Нет, ты не передал ему это так, как надо было!

Когда я стал известен в Америке, этот учитель музыки сказал:

— Я учил тебя играть на фисгармонии. Я учил тебя песням. Ты должен привезти мне из Калькутты самую лучшую фисгармонию!

Я дал ему денег на покупку самой лучшей фисгармонии.

Учитель английского относился ко мне очень ласково и преданно. Когда он состарился, повидаться с ним ходил мой брат. Учитель спросил:

— Как дела у Мадала?

— О, у него все хорошо. Хочешь винограда?

— Ладно, дай попробую.

Одну виноградину Читта положил ему в рот, после чего учитель английского произнес:

— Мадал.

Потом Читта дал ему вторую виноградину, третью. И каждый раз, когда Читта клал виноград ему в рот, он произносил мое имя. После пятой виноградины он умер.

Такова жизнь.