Мой Пуэрто-Рико³⁰

Завтра я поеду в Пуэрто-Рико — на остров, который подарил мне незабываемую радость, остров, который первым принял меня как духовного Учителя. Это остров, где я смог получить благословения от четырех губернаторов: от губернатора-основателя Луиса Муньоса Марина, затем от его преемника Роберто Санчеса Вилелльи, от следующего преемника Луиса Ферре и от его преемника Рафаэла Эрнандеса Колона.

Мы с Луисом Ферре стали очень-очень близкими друзьями. С губернатором Колоном мы стали очень-очень, очень-очень-очень близкими друзьями и братьями. Я имел возможность встречаться с ними, еще когда они исполняли должность губернатора. Когда они уже ушли с должности, они приезжали в наш Центр.
Губернатор Ферре был замечательным пианистом. Он играл для меня раза три-четыре.

Губернатор Колон благословил меня всеми почетными титулами и наградами, которыми только можно было наградить в Пуэрто-Рико. Он первым оказал мне честь: сделал меня почетным гражданином Пуэрто-Рико и представил меня еще к многим другим наградам. Всякий раз, когда я приезжал в его дворец, мы первым делом медитировали десять-пятнадцать минут. Иногда к нам присоединялась его жена. Мы говорили, и говорили, и говорили.

Теперь очень-очень хочет приехать и встретиться со мной государственный секретарь штата и главный советник губернатора Колона Хуан Алборс. Он живет в Понсе. Он приедет и проведет со мной некоторое время. Я вручу ему награду «Поднимая Мир Сердцем Единства» без поднятия, потому что мы не сможем привезти наш аппарат.

Дважды или трижды я участвовал в Играх Ветеранов в Пуэрто-Рико. Это были золотые дни! Ученики из Нью-Йорка тоже приехали и пели песню, сочиненную мной по случаю открытия Игр.

Пуэрториканцы любили и все еще любят меня. Я люблю их, я люблю их. С особенной любовью я говорю о своих пуэрториканских детях. Иногда я бранюсь на них, но, когда они смотрят на меня своими беспомощными глазами и беспомощными сердцами, я тону в море печали и становлюсь одухотворенным и печальным единством. Их несостоятельность в разных областях я считаю своей несостоятельностью, совершенно искренне. Они напоминают мне мою Индию, так что мы принадлежим к одной категории.

Их любовь ко мне будет вечно оставаться несравненной, несравненной. Любовь пуэрториканцев и чиста, и искренна. Она просто невообразима. Бог дал им так называемую несостоятельность в определенных вещах, но Он также дал им любовь, любовь, любовь. Никакая другая страна не приняла меня так, как Пуэрто-Рико. Намного раньше других, раньше американцев пуэрториканцы приняли меня как духовного Учителя со всей буквально безграничной любовью, нежностью, сладостностью и симпатией своего сердца.

За много лет я рассказал об их любви и об их непростых делах сотни историй и случаев. Их любовь ко мне навечно записана золотыми буквами на табличке моего сердца. Мои пуэрториканские ученики добродетельны в чистейшем смысле этого слова.