Способности великого человека²

Жил один духовный Учитель, который еще в юном возрасте достиг непревзойденных внутренних высот. Через несколько лет Всевышний попросил этого молодого Учителя начать раскрывать и проявлять свое осознание во внешней жизни. Учитель стал принимать учеников, давать лекции и проводить публичные медитации; а по мере роста его известности стало расти и число его учеников и последователей. Работы у него все прибавлялось, но, несмотря на это, Учитель находил время сочинять музыку, писать пьесы и пробовать себя в живописи. Однажды вечером Учитель завел со своими близкими учениками разговор о творчестве и проявлении.

— Вы знаете, на днях я снова начал рисовать, как в дни моей юности, — сказал Учитель. — Хотя вы, может быть, не видите в моих рисунках ничего особенного, я даю им такие звучные названия, — можно сказать, заставляю вас чувствовать, что в них вложено осознание и много других божественных качеств. Я попросту вынуждаю своих учеников ценить мои работы!
— Учитель, — сказал один из учеников, с любовью улыбаясь ему, — ты сегодня не прочь пошутить! Ты же знаешь, я возил кое-какие твои ранние, да и более поздние рисунки на выставку и на конкурс. Конечно же, ты просто шутишь, и все-таки как ты можешь говорить, что мы не ценим твои художественные способности? Поверь, мы ценим!

— Да, но только потому, что вы, к счастью или к несчастью, приняли меня своим духовным лидером, — ответил Учитель.

Затем, уже более серьезно, он продолжил:

— Хотя сейчас я как йог известен не особенно широко, но когда я стану очень известным, тогда не только мои собственные ученики, но и искренние ищущие, у которых нет Учителя, остерегутся меня критиковать. Они скажут: «В конце концов, он же осознавшая Бога душа! Что мы там понимаем?» И в таком отношении есть определенная доля внутренней истины. Меня, конечно же, будут критиковать ученики других Учителей, потому что у них свои представления о преданности.

Шри Кришна однажды сказал, что, если человеку на самом деле есть что предложить в одной сфере, хотя в других областях он, возможно, и не блещет, другие ничего не потеряют, если выразят ему признательность и за то, что он делает в этих других областях. И хотя с технической точки зрения он, может быть, и не заслуживает высокой оценки, его сознание воплощает нечто уникальное, то, чего нет у других. Просто быть с ним рядом, быть в его присутствии — само по себе благословение.

Важно не только то, что сделано, а еще и то, кто это делает. В свое время одному из величайших поэтов Индии пришлось два или три раза собирать суммы в несколько миллионов долларов на поддержку своего университета. Но как раздобыть деньги? Хотя он был известным писателем, певцом и художником — он был великим человеком в разных областях, — все эти таланты практически не приносили ему доходов. Поскольку ему отчаянно нужны были деньги, он решился сделать нечто необычное. В то время ему было лет 76-77, но он объявил, что будет танцевать для публики. Чтобы посмотреть, как он танцует, тут же собрались бы тысячи людей, и он смог бы выручить столько, сколько нужно.

Однако самым горячим его почитателем оказался его друг — крупный политик. Они были очень близкими друзьями. Политик обычно называл поэта «Гурудев», поскольку тот был известен многим-многим людям — не духовной высотой, а высотой и глубиной в области литературы. Политик сказал: «Гурудев, пока я на этом свете, я не позволю тебе танцевать для публики. Пожалуйста, скажи мне, сколько денег тебе, собственно, нужно?» Поэт назвал очень большую сумму, подумав, что раз его друг — сын Махалакшми, богини процветания, для него это будет сущий пустяк. Политик ответил, что принесет необходимую сумму через неделю. И что же он тогда сделал? Он дал своему другу-поэту в два раза больше того, чем тот просил, просто чтобы его уберечь. А иначе поэт стал бы танцевать и этим зарабатывать деньги. Почему люди пошли бы смотреть на танцора, чье мастерство было не только никому не известно, но и весьма сомнительно по уровню? Да потому, что он был знаменит в своей области.

Хотя он и не был танцором, он был выдающимся поэтом и провидцем и обладал огромной внутренней глубиной. Просто пребывание в его присутствии могло бы вдохновить других — даже если танцевал он совсем неумело. Его внутренние способности, его вдохновение и устремление подняли бы сознание зрителей. Есть много по-настоящему хороших, отличных танцоров, но, что касается их внутренней глубины или внутренней высоты, они не идут ни в какое сравнение с уровнем этого поэта. Я ни в коем случае не критикую других танцоров за недостаток внутренней глубины. Если говорить об артистических способностях, возможно, в своих областях они великолепны. Но благодаря тому вкладу, который этот любимый поэт-провидец внес в поэзию, благодаря тому, каким он был человеком, само его присутствие могло поднять сознание его почитателей, хотя танцором он мог быть никудышным. Когда человек по-настоящему велик в одной области, люди ничего не потеряют, если проведут с ним несколько часов в занятиях чем-то другим, пусть даже это будет очень далеко от его основной сферы.

— Учитель, — спросил один из учеников, — ты говоришь, что, когда ты станешь известным йогом, люди оценят тебя и в других областях. Мы — твои ученики, и мы, конечно, любим все, что ты делаешь, потому что чувствуем преданность тебе. Но разве люди, которые не ведут духовной жизни, уже тебя не признали? Разве они не видят, что в тебе есть нечто выдающееся?

Учитель ответил:

— Давайте я расскажу вам о том, что случилось в ашраме, где я провел юность. Мой друг попросил меня помочь ему с письменной работой, которую он готовил для одного учителя. Друг не слишком хорошо успевал в учебе. Так как работа была важной, он трудился над ней очень усердно, и ему хотелось, чтобы я ее просмотрел. Я согласился и внес несколько незначительных исправлений; я почти ничего не поменял. К сожалению, он получил за эту работу очень низкую оценку и расстроился, потому что, хотя я ему помогал, он все же не справился. Он ругал себя, говоря, что с моей помощью у него была возможность выполнить задание хорошо, но по своей никчемности он все завалил.

Я стал его утешать и сказал: «Дай-ка я посмотрю работу и попробую что-нибудь сделать». Я все перепечатал и несколько месяцев хранил статью у себя. А затем, поскольку его учитель когда-то был моим преподавателем и у меня с ним были хорошие отношения, я попросил его просмотреть эту работу. Он с радостью согласился.

На следующее утро его жена пригласила меня к ним домой перекусить, и мы втроем уселись на кухне. Они очень радушно меня приняли, а затем учитель принес мою работу. Я удивился, как быстро он ее прочитал. Он очень внимательно прошелся вместе со мной по тексту, превознося написанное и сказав, что это одна из лучших работ, которые он когда-либо видел. А в тех местах, где я вносил для друга свои небольшие исправления, он написал «нелепость» или «все неверно». Он обвел кружком каждую фразу, которую я сам добавил к тексту, назвав их нелепыми, но восторженно расхваливал работу в целом.

Так вот, вначале я не собирался говорить моему бывшему учителю о своей проделке, но перед уходом, собираясь пойти показать работу другу, я передумал и рассказал ему всю историю. Он ничуть не удивился, а просто сказал: «Знаешь, между тобой и твоим другом есть небольшая разница. Есть маленькая разница между такой продвинутой душой, как ты, и этим парнем!» Для него та же статья, те же идеи обрели совершенно иной смысл, когда пришли от меня. Так что, сын мой, этот учитель, как и многие другие, действительно что-то во мне видел.

— Учитель, — сказал ученик, — однажды весь мир признает и оценит то, кем ты являешься в духовности, а также то, что ты делаешь в других областях. А пока, пожалуйста, помни, что твои духовные дети любят тебя и любят художника в тебе. Я это искренне говорю.

Учитель улыбнулся:

— Спасибо, сын мой.