Поэзия Учителя: количество или качество?¹

Жил однажды великий духовный Учитель, который славился и своей духовной высотой, и своими писательскими талантами. Учитель опубликовал множество книг — эссе, рассказы, пьесы и стихи. Его ученики и последователи, а также духовные ищущие по всему свету читали и любили его книги. Однажды к Учителю пришел его ученик-поэт, только что прочитавший новый томик поэзии Учителя.

— Учитель, ты ведь знаешь, я всегда был большим поклонником твоего поэтического дара. Ты написал тысячи стихов, но, похоже, твой творческий потенциал все равно никогда не иссякнет, ведь, Учитель, я знаю, источник твоих достижений в поэзии — это твоя духовная высота. Я уже давно хочу разобраться в поэзии и стилях стихосложения с духовной точки зрения. А еще, хотя ты пишешь прежде всего для ищущего в нас, я хотел бы узнать, как твою поэзию должен читать критик в нас.

— Давай-ка, сын, во-первых, выясним, что же считать стилем. Если говорить о размере или стихотворном ритме, то, должен сказать, я хорошо знал английские стихотворные размеры и все еще очень неплохо разбираюсь в них. В моих ранних, написанных в Индии стихах я очень строго и преданно выдерживал английский размер. Но у каждого поэта есть собственный способ выражения своего внутреннего опыта, внутреннего видения, поэтому каждому присущ свой стиль. Теперь, когда я живу в Америке, этой свободолюбивой стране, я откликнулся на идеал свободы. Сейчас я пишу в современном стиле, отказавшись от так называемого английского метрического размера, которым писал когда-то. Но мой теперешний стиль не вписывается и в те каноны, которых придерживается современный мир, в то, что можно назвать суперсовременным стилем. На подобное я не способен.

Теперь про количество, сын мой. Хочу тебе сказать, что буду все продолжать и продолжать писать, потому что Всевышний мне пообещал, что за качество моей поэзии будет отвечать Он. Поскольку Он мне это сказал, а я Ему поверил, я продолжу писать. От меня требуется творить и предлагать свои произведения, а от Него требуется наполнять мое творчество совершенством, поскольку именно Он творит во мне и через меня. Если ко мне придет вдохновение писать много, то за один день я могу написать 360 стихотворений. Если вдохновения нет, то на это же может уйти три-четыре недели. Во время моей последней поездки с лекциями я за три недели написал 1000 стихотворений, причем я каждый день давал одну, а иногда и две лекции, встречался с учениками и перелетал из одной страны в другую. Даже когда мы часами ехали в машине, мы молчали, и я все продолжал и продолжал писать.

— Учитель, самое удивительное в этом, кажется, то, что у тебя количество и качество сопутствуют друг другу.

— Я уже говорил, сын мой: раз на это есть Воля Всевышнего, я не перестану писать, а пока я пишу, Всевышний будет следить за моим качеством. У меня есть свой определенный уровень. Когда я пишу стихи, они очень-очень редко бывают ниже этого уровня. В остальных же случаях поэт во мне и критик во мне всегда рядом; мое видение и моя справедливая оценка сопутствуют друг другу.

А теперь к вопросу о критике. С ней нужно быть очень осторожным! Верно, в литературе и в других областях должен быть какой-то уровень, но очень часто критика становится для критиков самоцелью, и они занимаются ею только ради того, чтобы почувствовать свою важность и значительность. Скольких же великих поэтов, не говоря уже о других людях, достигших мирового признания, безжалостно и совершенно незаслуженно сломила мировая критика! Эти люди могли внести значительный вклад в развитие Матери-Земли, а мир своей безжалостной критикой искалечил им жизнь. Мир швырял в великих поэтов, художников, писателей и других выдающихся людей зависть, сомнение, подозрительность, чванство и тому подобное, и из-за этой недоброжелательности некоторые из них тяжело заболели и умерли.

Величайший поэт Индии Тагор тоже был жертвой безжалостной критики, особенно до того, как получил за свою поэзию Нобелевскую премию. Во многих его произведениях критики не усмотрели никакой ценности, никакого смысла. Они заявляли, что это нелепость чистой воды. Но когда Тагор получил Нобелевскую премию, те же самые критики, прежде ничего не видевшие в его стихах, неожиданно обнаружили в них полноту смысла и непревзойденную высоту и глубину.

Бог знает, сколько еще тысяч стихов я напишу за годы своей земной жизни. Моим ученикам придется это терпеть. Я знаю, некоторым из них надоели мои стихи, но я сделаю так, что они надоедят им еще больше. Однако кое-кому из моих учеников мои стихи никогда не надоедают, потому что они еще и не вкусили этого небожественного плода. Вот уж поистине хитроумные мудрецы! Ну, а те, у кого нет ни хитрости, ни мудрости, читают мои стихи и чувствуют, что все их переварить трудно, вот они и страдают.

— Учитель, ты все подшучиваешь над своим литературным дарованием! Но ведь ты прекрасно знаешь, как много ученики читают твои стихи и как их ценят. Мы считаем их огромной помощью в духовной жизни. Мне никогда не надоедали твои стихи — и никогда не надоедят!

— Дитя мое, я тобой горжусь! Это верно — есть ученики, которые читают мои стихотворения и которым это не надоедает, потому что, что бы я ни написал, они стараются строить свою жизнь сообразно моим словам. Они искренне хотят строить свою жизнь согласно моей воле. Они чувствуют, что хотят быть моими, каким бы я ни был — божественным или небожественным. Ученики, которые это осознали, по-настоящему радуют меня так, как я того хочу.