Такая отзывчивая стюардесса

2 июля я давал концерт в Гватемале. Пришло больше трех тысяч человек. А сколько учеников работали над организацией концерта? Всего шестеро! Шестеро учеников так усердно трудились, чтобы привести три тысячи человек.

Хочу рассказать вам об одном интересном опыте.

Я сел в самолет в Нью-Йорке. Несколько минут спустя ко мне подошла стюардесса и спросила:

— Вам требуется помощь при выходе из самолета? Вы хотели бы, чтобы вам помогли?

Я сказал:

— Нет, не нужно.

— Вам не нужна помощь?

— Нет, не нужна. Я справлюсь.

— Пожалуйста, скажите мне, если что-нибудь понадобится. Я все для вас организую.

Я ее поблагодарил и сказал:

— Нет, ничего не нужно.

Она была очень, очень добра.

Вегетарианской еды не было, и я ничего не поел. Она меня спросила:

— А что бы вы хотели?

— Я не ем мясного, — сказал я. — Я вегетарианец.

— Ох, как жаль! Вегетарианского ничего нет. А вы можете съесть бублик?

Я сказал:

— О Боже мой, их я как раз не люблю! Зубы не позволяют.

Она принесла мне очень мягкую кукурузную булочку и несколько кусочков фруктов и извинилась, что больше ничего нет. Я ее поблагодарил и сказал:

— Мне больше ничего не нужно.

Тогда она ушла.

Через несколько минут она вернулась с иммиграционной карточкой и дала ее мне. Через десять минут она пришла снова и спросила:

— Вы заполнили карточку?

Я сказал:

— Еще нет.

— Хотите, я заполню ее для вас?

— Нет, спасибо. Я сам заполню.

Спустя двадцать минут она снова спросила:

— Может, мне попросить кого-то из вашего сопровождения заполнить ее? Или давайте это сделаю я.

— Нет, — сказал я, — я справлюсь.

В это время я писал «Деревья служения». Я написал на тот момент около сорока стихотворений. В Нью-Йорк я вернулся, написав, кажется, восемьдесят два стихотворения из серии «Деревья служения».

Стюардесса ни за что не желала дать мне спокойно писать мои стихи! Она приходила снова и спрашивала:

— Вы уже все сделали? Вы заполнили карточку?

— Я заполнил, — сказал я, — заполнил!

Потом я ей сказал:

— Вы очень-очень отзывчивая стюардесса.

Она пришла в такой восторг! Она положила обе руки мне на правое плечо и довольно сильно нажала, сказав:

— Вы очень-очень хороший человек.

Я назвал ее отзывчивой, а она сказала, что я очень хороший!

Когда она проявляла такую нежную заботу обо мне, я почувствовал вдохновение сказать:

— Я музыкант.

— Вы музыкант?

— Да, и завтра я буду выступать в Гватемале. Если вы будете не заняты, приходите.

— А где будет концерт?

— Название зала знают мои ученики. Тут, в самолете, их довольно много.

Она могла бы запросто забыть об этом, но она отправилась искать кого-нибудь из них в другом салоне и узнала название зала.

Вечно у меня нет с собой буклетов или книжки с фотографиями моих встреч с важными людьми, а ведь некоторые из них писали, что я святой! Я попросил одного ученика:

— Пожалуйста, принеси мне что-нибудь о моих достижениях, я хочу показать стюардессе.

Увы, ни у кого из учеников ничего не оказалось с собой! Нашлось только что-то про мою двенадцатитысячную песню на бенгальском. Ну, что я расскажу этой женщине о моей двенадцатитысячной песне? Какое разочарование!

Когда мы прибыли в Гватемалу, иммиграционная служба располагалась довольно далеко, метров за 150-200. Путь шел не прямо, а зигзагом, змейкой. Перед нами было много-много народу. Думаю, чуть раньше прибыл еще какой-нибудь рейс. Один из наших мальчиков все время был со мной, сопровождал меня сзади. В эту зону по какой-то причине пришла наша стюардесса и с улыбкой попрощалась с нами.

Минут десять-пятнадцать спустя она вернулась с пакетом из Аннам Брамы! В нем лежала моя еда. Она вернулась в самолет и взяла пакет с моего места. Да есть ли еще такая стюардесса, способная пошевелиться и побежать за моим пакетом?

Сопровождавший меня ученик сказал ей, что этот пакет должен был нести другой ученик. Так она взяла пакет назад и стала разыскивать того ученика.
И откуда берутся такие отзывчивые женщины?

Я поручил одной ученице разыскать эту стюардессу. Ученица очень-очень старалась, и вечером, и на следующее утро ей пришлось сделать звонков, наверное, с полсотни. Поведение некоторых людей в офисе авиакомпании с американской стороны, увы, было отвратительнее некуда. А в офисе гватемальской авиакомпании люди оказались очень-очень добрыми, но не могли нам помочь. В наличии была доброта — и больше ничего.

Наша ученица отправилась в офис авиакомпании. Наконец она отыскала посочувствовавшую нам женщину, которая оказалась диспетчером. Когда эта женщина увидела, что наша ученица взывает к ее доброте, она позвонила стюардессе. К сожалению, стюардесса не взяла с собой мобильного телефона. Она ушла на занятия, и ей не дозвонились. Тогда диспетчер позвонила матери стюардессы! Мать сказала, что у нее уже есть билет на концерт, — и это оказался наш концерт, — но она его потеряла! Она хотела прийти на концерт, но был нужен бесплатный билет. Билеты можно было получить в двух-трех местах, и людям надо было прийти туда, чтобы их забрать. В общем, все запуталось, и тучи путаницы все сгущались!

Тогда диспетчер принесла фотографию Папы Римского, того, что недавно умер, вместе с этой стюардессой. Диспетчер принесла ее с такой радостью и гордостью, потому что одна из ее сотрудниц смогла сфотографироваться с Папой.

Наконец диспетчер сумела связаться со стюардессой и узнала, что стюардесса обязательно, обязательно придет на концерт.

Ну, тут путаница только усилилась! Стюардесса захотела поехать в аэропорт и получить билет на концерт. Она сказала, что билета у нее нет, и думала, что получит его в аэропорту, — какая нелепость!

В конечном счете все уладилось. Я пригласил стюардессу прийти на наш концерт без четверти семь. В семь уже должен был начаться концерт. Стюардесса с мамой пришли задолго до назначенного времени. Мама подошла ко мне за автографом. Дочь сказала, что они не смогут повидаться со мной позже. Когда концерт закончится, они не смогут подойти и повидаться.

Они вели себя словно члены моей семьи! Стюардесса привела с собой еще и свою дочку. Ту звали Наталия. Она стояла с мамой и бабушкой, и настроение у нее было неважное. Я дал автограф бабушке и написал ее имя — ее звали Лупе, и она немножко говорила по-английски. Я написал несколько добрых слов, а потом, как обычно, нарисовал три-четыре птички. Она пришла в такой восторг! Потом я дал бабушке маленький медальончик, чтобы она надела его внучке.
Когда бабушка надела медальон на шею маленькой девочки, та мгновенно вознеслась от восторга на седьмое небо! У нее появился медальон, и она была в восторге, в полном восторге! Тогда я попросил бабушку надеть медальон побольше на шею ее дочери. Она это сделала, и дочка тоже надела медальон на шею матери. Все они были очень-очень рады.

Я изрисовал птицами около сотни страниц. На каждой странице было не меньше пяти, а то и десять-двадцать птичек. Они были красивые! Блокнот был у меня с собой. Я быстро пролистал страницы, чтобы выбрать самую лучшую. Одна страница оказалась многокрасочной — на ней было четыре или пять цветов, да еще много-много птиц, наверное, не меньше двухсот-трехсот. Я вырвал страничку и надписал имя внучки, имя стюардессы — Мария — и имя бабушки. Пока я надписывал имена, как они радовались! Они сказали: «Мы поместим это в рамку! Мы поместим в рамку!» Я еще не дал им рисунка, а они уже говорили: «Мы повесим это в рамке! Мы сразу же повесим его в рамке!»

Потом я отправился в свою маленькую комнату, чтобы порепетировать перед концертом.

После репетиции я сказал, что мне нужен экземпляр той фотографии, где я с Папой. Я сказал: «Как бы мне хотелось показать этой женщине, что я встречался с Папой так много раз! У меня же есть много, много фотографий». Один из наших мальчиков каким-то образом узнал, что у стюардессы есть фото, где она с Папой. Потом этот ученик появился с двумя фотографиями. На одной мы с Папой держим Факел Мира, а на другой, самой первой, он положил руку мне на плечо. Он проявлял ко мне такую нежность! Вот это я называю удачей. Я был в полном восторге!

Потом я попросил ученика пойти и привести ко мне только стюардессу, без ее мамы и дочки. Она была так рада, мои фотографии так ее восхитили, и я подписал их для нее. Тогда она села прямо передо мной. Она смотрела на меня с такой нежностью и любовью, со всеми божественными качествами — ну, как моя самая преданная, самая искренняя ученица. Она была так счастлива, так счастлива!

Они поняли, в чем суть нашего концерта, и он им очень понравился. Пока шло видео о моей деятельности, мне сказали, что бабушка беспрерывно болтала, и дочери пришлось ее прервать и сказать: «Да посмотри, посмотри же на это! Это важный человек!» Она хотела, чтобы мать увидела меня на экране со всеми важными людьми.

После концерта я попросил одного из учеников принести прасад стюардессе, ее матери и дочке. Они пошли домой очень-очень довольные.

И на этом история еще не кончается! Вчера наш самолет должен был вылетать в Нью-Йорк в пять часов, и я отправился в аэропорт примерно в полчетвертого или без четверти четыре. Ученики были там уже с двух или с половины третьего, потому что у меня было очень много музыкальных инструментов. Они любезно брали эти инструменты со своим багажом.

Я, как обычно, начал обходить аэропорт и рассматривать товары. Я зашел в магазинчик, где продавали, главным образом, одежду. Я выбрал что-то очень симпатичное в подарок и платил на кассе. Я заметил, что кто-то стоит справа от меня. Один ученик сказал: «Гуру, посмотрите, кто там стоит». Рядом с собой я увидел ту стюардессу! Я так обрадовался. Она смотрела на меня с очень нежной любовью.

В это время я захотел дать прасад. У нас было два наименования. Я попросил одного из учеников пригласить стюардессу. Она подошла и взяла у меня прасад для себя, для матери и для дочки.

Потом случилось что-то невообразимое! Я собирался войти в последний зал ожидания, где люди сидят перед тем, как пройти на посадку. Я подходил к этому залу, и кого же я там увидел? Стюардессу со всем ее экипажем! Все пятеро стояли со сложенными руками. Я не мог в это поверить!

Она сказала: «Вот мой экипаж, весь мой экипаж!»

Она стояла так, что почти загораживала мне дорогу, со сложенными руками. Они все стояли передо мной со сложенными руками. Невероятно! Я сфотографировался с ними. Они были так рады, и все улыбались, улыбались с глубоким уважением.

Ну, разве это не самое лучшее переживание, которое принесла мне стюардесса?

Она частенько бывает в Нью-Йорке. Она прилетает в одиннадцать вечера, а в пять утра ей надо успеть на обратный рейс. Она решилась навестить нас здесь, в Нью-Йорке, так что на днях появится.

Ее зовут Мария, а дочку — Наталия. Имя матери — Лупе. Они уже стали дорогими членами нашей семьи. Никакая другая стюардесса не обращалась со мной с такой искренней нежностью.

4 июля 2005 года
Площадка Устремления
Джамайка, Нью-Йорк