Часть I

Предисловие автора

Наукой Эйнштейн был.
Философией Эйнштейн стал.
Просвещение Эйнштейн дал.


Science Einstein was.
Philosophy Einstein became.
Literature Einstein gave.

Стихи, посвященные Эйнштейну

Эйнштейн, твоя теория относительности

Эйнштейн, твоя теория относительности —
Всевышний дар человечеству.


Einstein, your theory of relativity,
The supreme boon to humanity.

— Sri Chinmoy

Альберт Эйнштейн, ученый-мудрец

Альберт Эйнштейн, ученый-мудрец!
Всевышнее чудо видения-пламени.
Могущество-башня в крошечном обрамлении.
Энергия и масса наслаждаются своей игрой
Единства-полноты, совершенства-высоты.
Эйнштейн, повсюду твой нескончаемый свет.
В твоей величайшей роли-революции —
Скорейшая цель-эволюция мира.

Albert Einstein, scientist-sage!
The wonder supreme of a vision-blaze.
A power-tower in a tiny frame.
Energy and mass enjoy their game
Of oneness-fulness, perfection-height.
Einstein, all-where your sleepless light.
In your greatest revolution-role
The world’s fastest evolution-goal.

— Sri Chinmoy

Ученый Эйнштейн

Ученый Эйнштейн, Ученый Эйнштейн, Ученый!
Твое видение-дар —
Пир нашего векового голода.
О мужественный ум-мыслитель,
О священное сердце-искатель.
Ты — пионер взлета великого прогресса.
О настоящий любящий Бога,
О несравненно служащий Истине,
О бесстрашно пробуждающий землю,
О верный вестник Небес!
   
   
Scientist Einstein Scientist Einstein, Scientist!
Your vision-boon our age-old hunger-feast.
O brave thinker-mind,
O hallowed seeker-heart,
You are the pioneer
Of a great progress-start.
O good God-lover,
O true truth-server,
O pure earth-awakener,
O sure Heaven-bringer!
   
— Sri Chinmoy

Часть II: Очерки

Он ни в чем не добьется успеха

Не всегда утро предопределяет день. Утро жизни Эйнштейна никоим образом не предвещало его ярчайшего дня. Когда отец Эйнштейна спросил наставника своего сына, какую область обучения следует избрать юному Альберту, наставник ответил: «Это не имеет значения. Он ни в чем не добьется успеха».

Простота сердца и гениальность ума

В чем различие между простотой сердца и гениальностью ума? Они не только едины, но и чрезвычайно любят друг друга. Жизнь Эйнштейна — яркий пример. Мир открыл в нем сердце ребенка, сердце осознания-единства.

Одним рождественским вечером в его дом пришли с веселыми рождественскими песнями дети. Они были очень удивлены, когда ученый попросил разрешения присоединиться к ним и вместе пойти в другие дома аккомпанировать им на скрипке. Их детские сердца приняли его предложение с безудержным восторгом.

Даже Эйнштейн не смог

Эйнштейн придавал особое значение искренности и правдивости в цветущем сознании юных душ. Однажды в дом к Эйнштейну пришла маленькая девочка с просьбой помочь ей с домашним заданием, поскольку подруга сказала ей, что Эйнштейн очень хорошо разбирается в арифметике. Она не знала кем был Эйнштейн. Бессмертный ученый был очень добр к девочке и согласился посмотреть ее задачу. Поняв в чем дело, он ответил, что ей нужно научиться считать самостоятельно или попросить помощи у своей учительницы, которая, как ему известно, очень хорошая. Он сказал, что не сможет выполнить за нее домашнюю работу, потому что это не поможет ей в учебе.

На следующий день ребенок пришел к своей учительнице и смело признался, что не понимает, как решить задачу. Девочка рассказала ей о своей встрече с Эйнштейном и добавила, что учительница, должно быть, в самом деле очень хорошая, поскольку мистер Эйнштейн тоже не смог решить ее задачу.

Сердце сочувствия

Его сердце было сердцем сочувствия. Его жизнь была жизнью единства. 3 января 1943 года Эйнштейн получил письмо от девочки, у которой были трудности с математикой. Эйнштейн утешил ее сверх воображения, написав в ответ на ее письмо: «Не беспокойся о своих трудностях с математикой, могу заверить тебя, мои — еще больше».

Неверие — яд

Неверие — не что иное, как яд. Поэтому лучше верить и обмануться, чем не верить совсем. Можно казаться глупым, но это лучше, чем уступить неверию. Если прекрасно знаешь последствия, но живешь в мире надежды, дракон-разочарование никогда не сумеет проглотить тебя.

Однажды, когда Эйнштейн дал денег нищему, жена сказала ему: «Альберт, ты опять дал деньги человеку, который, как я уверена, плут». Эйнштейн ответил: «Я знаю. И все-таки он, должно быть, действительно, нуждается. Ради удовольствия не нищенствуют. Проще верить и быть иногда обманутым, чем жить в состоянии неверия».

Так ученый просветлил ум своей жены и научил кое-чему новому весь мир. Если человек надеется почувствовать настоящую радость и получить настоящую пользу, когда дает, он должен давать не ставя условий. По-другому нельзя.

Сострадание Эйнштейна

Мать Земля достаточно сострадательна, чтобы обнять всех и каждого. Она никогда никого не обделяет, даже крайне бесчувственных и прискорбно бессердечных людей. Однажды вечером, когда Эйнштейн давал скрипичный концерт, он заметил, что несколько пожилых женщин в зале вязали. Он немедленно прекратил играть и отложил свою скрипку. Когда леди спросили, почему Эйнштейн прекратил играть, он объяснил: «Я и не помышлял о том, чтобы мешать вашей работе».

Эйнштейн-профессор и Эйнштейн-музыкант

Эйнштейн-профессор иногда хотел наслаждаться ролью музыканта больше, чем ролью лектора. Он хотел предлагать внешне то, что у него было внутри. Внутри его была радость, и внешне он тоже хотел давать радость. Временами Эйнштейн-музыкант был наполнен божественно просветляющим экстазом. Поэтому он чувствовал, что музыка для студентов, сильно нуждавшимся в радости, именно то, что нужно. Однажды, вместо чтения запланированной в Женевском университете лекции, он дал скрипичный концерт, чем удивил и привел в восторг аудиторию. Эйнштейн объяснил свой экспромт так: «Возможно, будет приятней и понятней, если вместо слов я сыграю на скрипке».

Я мыслю музыкой

Музыка обладает универсальной привлекательностью, она возвышает человеческое сознание. Музыка прославляет человеческое в божественном и божественное в человеческом. Человеческое — это вечная надежда, божественное — вечное удовлетворение. Эйнштейн-музыкант утешал, питал энергией и гармонией, помогал и делал универсальным Эйнштейна-ученого. Музыка не только зажигала в нем пламя устремления, но также просветляла его человеческий мир мысли. «Я часто мыслю музыкой. Я живу мечтами, выражаемыми музыкой», — заявлял он.

Он ничего не помнит

Эйнштейн был забывчивым еще с юности. Но стоит знать, что хотя сегодняшняя забывчивость и может порождать ранящие насмешки, завтрашнее новое и исполняющее осознание вызовет высочайшее восхищение и чувство глубокой благодарности. Однажды, будучи молодым, Эйнштейн ночевал в доме своего приятеля. А на утро он ушел, забыв свой портфель. Родители друга сказали родителям Эйнштейна: «Этот юноша никогда ничего не достигнет, поскольку он ничего не помнит».

Никому не говорите

Даже когда мировое имя и мировая слава коснулись самой пыли стоп Эйнштейна, казалось, что его друг-забывчивость не оставляла его. Вскоре после приезда Эйнштейна в Принстон, в деканат позвонили, спрашивая, где живет доктор Эйнштейн. Когда служащий, дабы защитить ученого от любопытных посетителей, ответил, что такую информацию давать не принято, звонивший понизил голос и признался: «Пожалуйста, не говорите никому, но доктор Эйнштейн — это я. По дороге домой я забыл, где я живу».

О чем говорит подобный случай забывчивости? Ум этого человека был настолько глубоко поглощен высоко просветляющей и исполняющей реальностью, что он находил в высшей степени трудным, почти невозможным, спуститься к материально направленному сознанию человеческой жизни.

Простота и уединенность

Ученый-мудрец очень ревностно ценил две вещи: простоту и уединенность. Простота ускоряет наше путешествие к Небесам, уединенность — это отказ от расточительства своей внутренней спонтанной веры. Мир восхищался его сердцем-простотой и жизнью-уединенностью. Процитируем Эйнштейна: «Я не хочу, чтобы кто-либо ходил через мою жизнь».

Облегчение

Смерть предшествует рождению, рождение предшествует смерти. Смерть — это неопровержимый факт. Смерть так же и тайна. Чем больше мы пытаемся понять ее со своими человеческими способностями, тем больше эта тайна сбивает нас с толку. Когда смерть, наконец, является утомленным душам, бессонно сражавшимся с ней, она приходит как высшее облегчение. Однажды, в интервью с Эйнштейном И. Б. Коэн прокомментировал, что «смерть — это и факт, и тайна», к чему Эйнштейн добавил «… и облегчение».

Искусственное продление жизни

Когда наступает последний час, никто не может отвергнуть его зова. Сердце-единство Эйнштейна, плывшее с Всевышним Кормчим, знало это. Поэтому, он был категорически против любых искусственных средств продления своей жизни. Он был простым, он был естественным, он был спонтанным. Любой вид искусственности был всегда чужд ему. Он был чистосердечной, открывающей жизнь реальностью и исполняющей истину божественностью, которая наполняла собой весь мир. Когда Эйнштейну сказали, что хирургическое вмешательство, возможно, избавит его от заболевания, он ответил просто: «Я не верю в искусственное продление жизни».

Песня простоты

Жизнь Эйнштейна была песней простоты от начала и до конца. Когда ученый умер, на его похороны пришли очень немногие, присутствующих было еще меньше, чем при его рождении. Он просил, чтобы его кремировали и не делали посмертной надписи. Эта последняя воля была исполнена.

Part III: Философия жизни

Кто не пригоден?

Каждый человек сам по себе является уникальной реальностью и имеет собственный стандарт. Хотя человек — это часть цельной реальности, было бы мудро позволить ему развивать свой стандарт, согласно его внутренней восприимчивости и внешней способности. Стандартизация была бы плачевной ошибкой. Уникальный индивидуалист в Эйнштейне просветляет наши умы: «Стандартизация крадет у жизни ее пикантность».

Мыслитель в Эйнштейне говорит нечто очень важное о том, кто пригоден, а кто не пригоден к жизни. Ученый-мыслитель, будучи верным сторонником истины, пробуждает человеческое в нас и исполняет божественное в нас, говоря: «Человек, который считает жизнь бессмысленной, не просто неудачлив, но почти непригоден к жизни».

Преданность и терпение

Чтобы преуспеть в жизни, необходимы преданность и терпение. Преданность должна быть спонтанной. Терпение должно быть бессонным. Иного пути совладать с жизнью нет.

Терпение и преданность совершенным образом рифмуются (об английском написании. — Прим. изд.). Терпение — это не что иное, как сила. Преданность — протяженность Вечности. И преданность, и терпение в высшей степени важны. Преданность хочет бежать быстро, быстрее, быстрее всех. Терпение говорит преданности: «Ты бежишь очень быстро. Ради тебя я уберу на твоем пути все препятствия». Процитируем Эйнштейна: «Если человек овладевает чем-то, что не позволяет себе влиять на него, короче, если у человека есть преданность великой работе — что еще нужно? Терпение! Затем еще немного больше терпения».

Только чистые сердцем и умом

То, что нам нужно, — это ясный ум. То, что нам нужно, — чистое сердце. Только ум ясности и сердце чистоты могут дать рождение мужеству. А что такое мужество? Мужество — это то, что преодолевает мучительный и разрушительный страх. «Только будучи чисты сердцем и умом, мы находим в себе мужество преодолеть страх, который так часто посещает мир», — говорил Эйнштейн.

Первым идет принцип

Избегать опасности из-за неуверенности или страха — это не ответ. Как показал примером собственной жизни Эйнштейн, опасности следует избегать только по причине благородного принципа или глубокого осознания. В противном случае, мысли об опасности и жизни-неуверенности следует отвергнуть, поскольку жизнь страха — это пробуждение дракона-смерти. «Если человек постоянно думает о том, как избежать опасности, результатом может быть только неуверенность и страх». Первым и главным идет принцип. Радость жизни, удовлетворение жизнью, совершенство жизни придут потом.

Божественность — во всех

Эйнштейн видел божественность во всех людях, не важно, насколько незначительными были их достижения на земле или насколько плачевной и бессмысленной была их человеческая жизнь. Он никогда не оставлял этого убеждения, даже когда ему приходилось встречать залп критики. Действительно, бедного Эйнштейна однажды критиковали даже за то, что он разговаривал с уборщицей, как с президентом своего университета.

Скачок ума

Эйнштейн осознавал, что вера — это благословение. Это всевышнее благословение ускоряет путешествие человека внутрь, вперед и вверх. Каждый уникальным образом верит в нечто и достигает это «нечто» также уникально. Что же это за достижение? Чувство единства.

На вопрос существует ли нечто, во что человеку стоит верить, всевышний любящий в Эйнштейне предложил особое послание всему миру: «Я верю в братство людей, уникальность личности». Когда его попросили доказать свою веру, Эйнштейн воскликнул: «Ум может продвигаться лишь до тех пор, пока он знает и может доказать. Наступает момент, когда ум совершает скачок — назовите это интуицией или как угодно — и выходит на более высокий план знания, но он никогда не сможет доказать, как он там оказался. Все великие открытия связаны с таким скачком».

Люди, овощи и космическая пыль

Искатель-ученый знал, что воображение является реальностью. Эта реальность — сама по себе мир. Медленно и постепенно эта реальность входит в человеческую жизнь, чтобы вдохновить людей своим новым творением. Воображение, в самом деле, — предвестник нового творения. Словами Эйнштейна можно сказать: «Победа человека над собственным невежеством должна основываться на интуиции. Именно воображение делает человека способным говорить со звездами».

Удивительно преображение самого Эйнштейна, в котором он, как ученый-мудрец стал искателем-провидцем и предложил эзотерическую и всевышнюю истину столь явно и ощутимо: «Я ни на что не претендую. Все, от начала и до конца, предопределено силами, над которыми у нас нет контроля. Предопределено, как для насекомого, так и для звезды. Люди, овощи или космическая пыль, — все мы танцуем под таинственную мелодию, исполняемую на расстоянии невидимым Игроком».

Part IV: Наука, религия и духовность

1.

Мы хотим совершенствовать то, что имеем. Но мы не знаем, где находится цель, как она выглядит и что собой представляет. Мы даже не знаем, что она существует. Поэтому, естественно, когда мы думаем о цели, нас охватывает смущение. Мы пытаемся совершенствовать инструменты, которые собираемся использовать, но для чего мы используем их, не говоря уже о том, что представляет собой лелеемая нами цель, мы не знаем. Эйнштейн говорил: «Совершенство средств и путаница целей, похоже, характеризуют наше время».

Наука дает нам средства, религия показывает нам цель. Словами ученого: «Хотя религия может быть тем, что определяет цель, она, все же, научилась у науки в самом широком смысле тому, какие средства помогают в достижении цели, которую она поставила». Так что, наука и религия взаимозависимы.

Наука видит, религия чувствует. Наука говорит религии: «Я наблюдаю только, чтобы дать тебе то, что вижу». Религия говорит науке: «Я чувствую лишь, чтобы дать тебе то, что чувствую». Польза науки признается вначале в ментальном мире, затем в физическом мире. Польза религии признается вначале в психическом мире, затем — в физическом мире.

Наука говорит: «Открытие истины — это овладение жизнью». Религия говорит: «Овладение жизнью — это открытие истины». Наука идет по дороге, ведущей от совершенства к удовлетворению. Религия идет дорогой, ведущей от удовлетворения к совершенству.

Внутри ума науки отчетливо вырисовывается Бог-творение. Внутри сердца религии отчетливо вырисовывается Бог-Творец. Ум науки улыбается, открывая истину. Сердце религии плачет, открывая истину. Наука говорит своему открытию: «Я счастлива, потому что победила тебя». Религия говорит своему открытию: «Я счастлива, потому что ты, наконец, победила меня».

Ученый-мудрец в Эйнштейне открыл настоящую истину: «Наука без религии — хрома, религия без науки — слепа». Он так же открыл еще одну истину: «Космическое религиозное переживание — это самая могущественная и самая благородная сила, стоящая за научным исследованием».

В другом случае он сказал: «Самое прекрасное, что мы можем переживать — это таинство. Это фундаментальная эмоция, которая стоит у колыбели настоящего искусства и настоящей науки. Тот, кто не знает этого и не способен больше удивляться и изумляться, — не лучше мертвого… Именно переживание таинства… породило религию».

Материальное не могло радовать Эйнштейна, также как не могла радовать его политика. Сокровища духовности — простота жизни, сердечная искренность и сияние души — радовали его особо. Процитируем его: «Основой всей научной работы является убеждение, что мир — это упорядоченная и всеобъемлющая цельность, которая является религиозным чувством. Мое религиозное чувство — скромное изумление порядку, открытому в небольшой части реальности, которой равен наш слабый интеллект».

Пути Бога непостижимы. Человеческий ум теряется, пытаясь измерить Бога-Непостижимого. Но это не значит, что Бог получает в этом злорадное удовольствие. Нет, утонченный Бог хочет, чтобы мы наслаждались утонченной божественностью и реальностями, бесконечно более прекрасными, более наполненные смыслом, более одухотворенными и плодотворными, чем внешние божественности и реальности. Бог чувствует, что мы также можем наслаждаться внутренними мирами, наиболее ощутимо и убедительно, становясь утонченными, подобно Самому Богу. В нескольких пророческих словах Эйнштейн учит мир: «Господь Бог утонченный, но Он не злорадный».

Однажды Эйнштейн написал своему другу нечто о существовании Бога. Сказанное им просветляет не только тех, кто любит Бога-творение, но также Всеобщий Закон Бога, который воплощает совершенную гармонию, скрытую в кажущемся беспорядке. «Ты веришь в Бога, играющего в кости, а я верю в совершенные законы в мире существующих вещей настолько, насколько они реальны, пытаясь понять их своим буйным мышлением».

Каждый верящий в Бога верит в Него согласно своим внутренним способностям и внешнему убеждению. Давайте посмотрим, в какого Бога верил и какого Бога раскрывал всему миру Эйнштейн: «Я верю в Бога, раскрывающего Себя в гармонии всех существ».

Как любящий жизнь и исполненный жизнью человек, Эйнштейн не имел времени заботиться ни о начале, ни о конце жизни. Рождение, жизнь и смерть приходят из одного Источника, неиссякаемого Источника — Обители Бессмертия. Поэтому жизнь не могла привести его в замешательство, и смерть не могла схватить его. «Я настолько чувствую себя частью всей жизни, что совсем не интересуюсь началом или концом конкретного существования какого-то конкретного человека в этом бесконечном потоке».

Скоротечное мгновение имеет для духовного искателя Истины исключительную важность. Если Всевышний действует в искателе так, как Он желает этого Сам, считая человека Своим избранным инструментом, скоротечное мгновение обладает способностью покорить Дыхание Вечности. Это справедливо для любой сферы человеческих усилий. Поэтому, искателю всегда следует стараться быть бдительным, сознательным и одухотворенно устремленным в своей профессии, дорожа временем не только исторического календаря, но также временем конкретного момента. Так можно стать сознательным инструментом Всевышнего и превратить свою жизнь во высшнее достижение, которым смогут гордиться и Небеса, и земля.

Никто не осознает высшей важности скоротечного мгновения больше, чем фотограф. Однажды Эйнштейн заметил, что фотограф похож на хирурга: «Каждый раз, когда вы пользуетесь камерой и фотографируете, вы держите в своих руках жизнь, поскольку кадр, сделанный сегодня, невозможно получить завтра, так что, вам следует быть очень, очень внимательным». Действительно, чтобы сделать фотографию может потребоваться лишь несколько секунд, а человек будет дорожить ею всю свою жизнь.

Во всем, что мы делаем, есть как внешняя, так и внутренняя сторона. Внешняя сторона — это сторона возможности. Внутренняя — сторона неизбежности. Искатель выводит на передний план неизбежность и проявляет ее твердо и конкретно. Обычный человек, который не является искателем Истины, не имеет свободного доступа к внутреннему Источнику. Как правило, он превращает возможность в неизбежность тяжелым трудом в сочетании с Милостью свыше, которую нисколько не осознает.

Именно свобода выбора помогает улучшить свою внешнюю и внутреннюю жизнь. Внешняя жизнь говорит нам: «Становитесь и давайте». Внутренняя жизнь говорит нам: «Давайте. Давайте то, что имеете и чем являетесь. В процессе самоотдачи вы, к своему огромному удивлению увидите, что не только стали тем, к чему стремились, но и чем-то бесконечно большим».

Замечание Эйнштейна о том, что свобода связана с духовным развитием и совершенством природы, одновременно и вдохновляющее и просветляющее: «Только тогда, когда внешняя и внутренняя свобода постоянно и сознательно следуют друг за другом, существует возможность духовного развития и совершенства и, таким образом, улучшения внутренней и внешней жизни человека».

Part V: Гуманизм

О права человека

О божественные Права Человека!
Вы сияете в мире гармонии.
Вы — голос Света
и голубая высота Совершенства.
Ваша высшая роль -
изменить судьбу Космоса.
Вы — единственная сила
Дали-Видения Небес.
Нет больше оков
разделения обреченности.
Все — цветение единства.


O Human Rights Divine!
In harmony-world you shine.
You are the Voice of Light
and blue Perfection-Height.
Yours is the supreme role
to change the cosmos-dole.
You are the only strength
of Heaven’s Vision-length.
Division-bondage-doom
no more —
All oneness-bloom.


— Sri Chinmoy

Равноправие имеет первостепенное значение. Нет равенства — нет покоя ума. Ни один человек не должен быть жертвой расовых гонений. Нет черного или белого. Одна душа, одна цель, одна божественность и одно Бессмертие всегда будут всевышне царить над преданным умом и отреченным сердцем человечества. Жизнь Эйнштейна знала это. Сердце Эйнштейна чувствовало это. Душа Эйнштейна более чем рвалась разделить эту возвышенную истину с человечеством.

Защищая права черных людей Америки, Эйнштейн был мужественен в действии так же, как и в речи. В этом движении ученый стал полностью преданным и посвященным служащим Богу в человеке и любящим человека в Боге: «Я верю, что каждый человек, который старается здраво мыслить, вскоре признает, насколько несостоятельны и даже губительны традиционные предубеждения против темнокожих … Что может сделать человек доброй воли, чтобы сразиться с этим глубоко укоренившимся предвзятым мнением? Он должен иметь мужество словом и делом подать пример и следить, чтобы его дети не оказались под влиянием расовых предрассудков».

Человек исполняет свое истинное предназначение служением человечеству. Но тот, кто ожидает результата своих действий, — настоящий нищий. Его сердцу недостает великодушия. Его сердцу недостает единства с Бесконечностью. Вспомним Эйнштейна: «Почему один человек должен получать за свою работу большее вознаграждение, чем другой? Разве служение своему собрату, человеку, не помышляя о вознаграждении, — не долг человека?»

Наука, в самом деле, — великий инструмент, но если человечеству или человеческим реальностям не придается первоочередное и главенствующее значение, тогда никакие научные данные никогда не смогут поднять или просветлить сознание земли. Судьбу человека должен преобразовывать только сам человек. Иного пути нет. Затем, когда судьба преобразована, можно призвать науку, которая придаст человеку больше значимости и больше плодотворности. Эйнштейн говорил: «Конечно, наука страдает от ужасных последствий войны, но первостепенное внимание следует уделять именно человеку».

Part VI: Образование-свет

1.

У всего есть свой источник. Эйнштейн чувствовал, что мир образования начинается с матери. Он безошибочно указывал на долг матери, заявляя, что именно мать может дать ребенку нечто вечно исполняющее — покой. «Образование следует начинать с колыбели. Матери всего мира несут ответственность за то, чтобы посеять семена покоя в душах своих детей».

Образование означает либо учиться, либо забывать. Обычно, когда мы пользуемся словом «образование», мы имеем в виду, что собираемся чему-то научиться. Но это не всегда так. Правильное образование предполагает как обучение, так и забывание. То, чему мы учимся связанным землей умом, — не что иное, как ограниченное знание. Такое знание не является и не может быть нашим вечным другом. Оно не способно помогать нам все время, оно не может спасти нас от серьезной опасности, не может просветлить наши глубоко укоренившиеся сознательные и подсознательные реальности. Комментарий Эйнштейна об образовании всевышне просветляющий: «Образование — это то, что остается, когда человек забывает все, чему научился в школе».

Наш постоянный помощник и постоянный спаситель не знание, а мудрость. Мудрость рассветает, когда мы преодолеваем барьеры человеческого ума. Мудрость рассветает, когда мы побеждаем рожденные умом волнение, беспокойство, посредственность и зависть. Эта мудрость рассветает только тогда, когда мы забываем ненужные назидания нездорового, критичного, циничного и удушающего ума.

Особый способ Эйнштейна

У Эйнштейна был очень особый способ обучения. Временами, юмор в его подходе играл гигантскую роль. Он учил своих студентов не только как думать, но и о чем думать. «Думайте больше. Будьте полностью поглощены. Ответ непременно придет», — было его философией. Запоминание, как он чувствовал, не является и не может быть окончательным решением. Он подчеркивал этот неопровержимый факт горячо и безостановочно. Только сегодняшнее правильное мышление принесет завтрашнее удовлетворение-солнце.

Мудрых и благородных немного

Переживания, личные и иные, которые он имел, обучая мир, являются одновременно и шокирующими, и просветляющими. «Академических кафедр — множество, но мудрых и благородных преподавателей немного», — говорил он. Поскольку бедный Эйнштейн был чужд формальности, он потерял свою преподавательскую должность в образовательной школе еще в 1902 году. Видимо, родители богатых детей посчитали слишком трудным мириться с умудренной неформальностью. К счастью, нашлись высоко развитые души, не видевшие ничего плохого в его неформальном подходе для раскрытия скрытых реальностей. Напротив, позже, в Принстоне и других местах люди ценили его независимый подход и восхищались им.

Высшее искусство учителя

Радость имеет первостепенное значение: радость внутренняя, радость внешняя, радость во всех сферах жизни. Как обрести радость? Радость приходит к человеку из высшего искусства, которым владеет Учитель. Когда Учитель передает это высшее искусство, человек становится обладателем радости. Такая передача происходит с пробуждением человека — пробуждением, которое выражает себя в ученике в форме творчества. Важным является пророческое высказывание ученого-императора: «Высшее искусство учителя — пробуждать радость познания и творческого выражения».

Part VII: Юмор Эйнштейна

Гравитация не ответственна

Где счастье? В холостяцкой жизни? Большинство холостяков и старых дев придерживаются мнения, что счастливы женатые люди. С другой стороны, супружеские пары первыми заявляют, что счастье можно найти где угодно, но только не в их положении. Они чувствуют, что счастье для них даже не предназначено.

Любовь не плоха. Она божественна. Она может поднять человека высоко, выше, в высшее. Но если распорядиться любовью неправильно, она непременно опускается вместе с теми, кто ее окружает.

Кого мы любим, как мы любим и почему любим? Если вы можете ответить на эти вопросы правильно и использовать ответы в своей повседневной жизни, тогда снижения сознания не будет, только постоянное восхождение. Иначе, кто может отрицать неопровержимую реальность гравитации, особенно в мире сознания, которая является дыханием души творения Бога?

Однажды Эйнштейн получил письмо, полное неправильного понимания физики. Писавший считал, что по причине гравитации человек иногда находится вертикально, иногда вверх ногами, а иногда под прямым углом к земле. Он спрашивал Эйнштейна, могли бы люди, стоя на головах, влюбляться и делать другие глупости. Эйнштейн не ответил, но на письме написал: «Влюбляться — далеко не самая большая глупость, на которую способны люди, но гравитация не может нести за это ответственности».

Нет человеческого авторитета

Такого понятия, как человеческий авторитет, не существует. Человеческий авторитет — это не что иное, как банкротство совести и пища для голода невежества. В мире-истине есть только единство, которое является еще одним именем для всепросветляющего, всенаправляющего и всеисполняющего удовлетворения.

Человеческий авторитет и неотразимый смех Бога неделимы. Однажды Эйнштейн написал, что над входом в институт Маркса-Ленина в Москве должны быть начертаны такие слова: «В царстве истины нет человеческого авторитета. Кто бы ни пытался играть роль диктатора, вызывает смех Бога».

Теория в легкой форме

Теория относительности Эйнштейна — чудо из чудес. Это открытие явило для человечества всепросветляющее и всеисполняющее видение. Это серьезное, исключительно важное и в высшей степени исполняющее землю открытие. Однако в определенном смысле сам Эйнштейн облекает его в забавную и легкую форму: «Когда мужчина просиживает час с хорошенькой девушкой, это время кажется ему минутой. Но если он всего лишь на минуту сядет на горячую печку — она покажется ему дольше часа. Это и есть относительность».

Объявят евреем

Когда человек становится великим, его патриотизм превращается в интернационализм, и каждый народ считает его своим, близким себе. Но увы, когда он дискредитирует свою страну, эта страна, хотя и является его родиной или отчизной, без колебаний отрекается от собственного сына или дочери.

Эйнштейн говорил: «Если моя теория относительности успешно подтвердится, Германия будет считать меня немцем, а Франция провозгласит меня гражданином мира. Если же окажется, что моя теория неверна, Франция скажет, что я — немец, а Германия объявит меня евреем».

Земная помпезность

Эйнштейн, бессмертная душа, находил трудным восхищаться земной помпезностью. Человек безмолвия, он дорожил жизнью-безмолвием бесконечно больше, чем жизнью-звуком, которую обрушивало на него человечество. Когда его спросили, кто предположительно будет присутствовать на банкете по случаю пополнения фонда университета, проводимом в честь его 74-летия, он заметил: «Сотня выдающихся гостей и, я думаю, будет приглашен посол с Марса».

Важный босс

К нашей радости, юмор Эйнштейна не ограничивался людьми. Объектом его шуток был также и бедный Бог. Однажды, когда Эйнштейн пришел в больницу навестить друга, большая толпа собралась у больничной палаты просто посмотреть на ученого. Раввин набрался смелости и сам подошел к Эйнштейну, но Эйнштейн не возражал. Он сказал: «У вас есть право. В конце концов, вы работаете на очень важного Босса».

Кто в первом ряду?

Кто способен устоять так же прочно, как Эйнштейн, поглощая ядовитую критику противников и предлагая в ответ сияющую улыбку, уважающую их оскорбления? Однажды, когда в Берлине была основана организация с единственной целью — разоблачить Эйнштейна и его теорию, Эйнштейн сам пришел на их собрание и сел в первом ряду и даже аплодировал некоторым, выступавшим против него.

В доме-уме и доме-сердце Эйнштейна

Эйнштейн-ученый наслаждался Эйнштейном-юмористом далеко сверх нашего воображения. Временами, даже прежде чем поделиться своим миром юмора с другими, он наслаждался им столь глубоко, что тот полностью поглощал его. Естественно, его юмор приносил безграничное удовлетворение и восторг слушателям.

Французский писатель Ромен Роллан, который был близким другом Эйнштейна, сказал миру о своем друге исключительно точно: «Он очень живой и любит посмеяться. Он не может удержаться, чтобы не придать смешной поворот самым серьезным мыслям».

Исключительная серьезность и удивительная любовь к юмору были взаимно счастливы и чувствовали себя совершенно надежно в доме-уме и доме-сердце ученого.

Жаль, что ты меня не видела!

Кто может описать Эйнштейна-юмориста лучше, чем он сам? Он остается несравненным в мире своего юмора. Однажды ученый написал такое письмо своей восьмилетней племяннице, которая опечалилась потому, что не смогла повидать его, когда он приезжал в город:

«Я слышал от Эльзы, что ты не довольна тем, что не повидала своего дядю Эйнштейна. Позволь, поэтому, описать тебе, как я выгляжу: бледное лицо, длинные волосы и крошечное, начинающее расти брюшко. Вдобавок, неуклюжая походка и сигара во рту и ручка в кармане или в руке. Но у него нет бородавок, и ноги не кривые, так что, он вполне симпатичный, к тому же его руки не волосатые, как часто можно встретить у безобразных мужчин. Так что, в самом деле жаль, что ты меня не видела.

С горячим приветом, твой дядя Эйнштейн».

Part VIII: Война и мир

1.

Эйнштейн был человеком покоя. Покой — это божественная исполненность просветленной жизни-звука. В следующем пророческом изречении Эйнштейн успокаивает боли человечества, сглаживает разочарование человечества и пробуждает в человечестве новую надежду-рассвет и исполненность-полдень: «Сейчас человечество приближается к эре, в которой мирные соглашения будут не только записаны на бумаге, но также начертаны в сердцах людей».

В другом случае, пророческое высказывание Эйнштейна было почти диаметрально противоположным. Оно тоже основано на его собственных переживаниях во время странствий дорогами земли к целям Небес. Разочарованный, сбитый с толку, ученый с разбитым сердцем предлагает нам это прискорбное, опустошающее, но неопровержимое утверждение: «До тех пор, пока существует человек, будут существовать войны».

В этом мире нет недостатка в критиках. Некоторые критики или умники и глупцы обвиняли Эйнштейна в том, что он сделал доступным разрушительное высвобождение атомной энергии. Но он категорически отвергал это. «Я не считаю себя отцом высвобождения атомной энергии. Моя роль в этом была весьма косвенной. Фактически, я не предвидел, что она может быть доступна в мое время. Я только верил, что это было теоретически возможным». Более того, ученый-провидец говорил миру, что само по себе открытие ядерного мира не могло стать причиной разрушения: «Открытие цепной ядерной реакции может привести к уничтожению человечества не больше, чем изобретение спичек… Чтобы иметь безопасность от атомных бомб… нам нужно предотвращать войны».

Он никогда не думал, что его великое открытие может быть использовано до такой степени неправильно, что миру придется страдать от невосполнимой потери. В случае выбора между тиранией мирового правительства и исключительно мощной бомбой-разрушением, Эйнштейн признался: «Бомбы я боюсь больше».

Мудрый и любящий человечество Эйнштейн продвинулся далеко за пределы человеческих мыслей и идей. «Первая атомная бомба разрушила больше, чем город Хиросиму. Она также взорвала унаследованные нами устаревшие политические идеи», — сказал он.

Part IX: Америка и Израиль

1.

Сознание-тело Эйнштейна взывало о свободе, его сознание-витал — о терпимости, а его сознание-ум — о равенстве. Он понял, что эти божественные качества могут быть найдены не там, где он родился — в Германии, а в Америке. Поэтому он принял американское гражданство.

Он был мужественным до глубины души. Наш мир конфликтующих идей и запутанных мыслей может многому научиться из его смелых высказываний об Америке и Германии: «Пока у меня есть какой-то выбор, я буду жить только в той стране, где преобладают гражданская свобода, терпимость и равенство всех граждан перед законом. Гражданская свобода подразумевает свободу выражения своих политических убеждений в речи и письме; терпимость подразумевает уважение к убеждениям других, какими бы они ни были. В настоящее время таких условий в Германии нет. Там преследуются люди, среди которых ведущие люди творчества, внесшие великий вклад во взаимопонимание между народами».

Свободы он хотел, свободу он в изобилии получил и свободой насладился в Америке. Его жизнь переполнило восхищение Америки. Им восхищались не только те, кто понимали его или пытались понять его как человека науки, но также и те, кто были полностью невежественными в науке. Его любили и ценили, им восторгались за космополитические взгляды его сердца и сокровище универсальности его жизни.

Эйнштейн сделал Америку в высшей степени счастливой, и Америка сделала его навечно счастливым. Их счастье оказалось взаимным. Его видение стало исполняющейся реальностью, как он чувствовал, благодаря его пребыванию в Америке. Американское сознание радовало его в такой степени, что он радостно и бесстрашно заявлял во весь голос: «Я работаю здесь в самых лучших условиях труда, какие только можно представить, и я никогда не был так счастлив. Я скорее буду жить здесь, чем где бы то ни было в мире».

Ученый-мудрец был тронут передовой позицией Америки. Благодаря своему божественно детскому сознанию Америка всегда хотела стать более могущественной, более одухотворенной, более самоотверженной и исполняющей. Она хотела расти и совершать прогресс, продвигаться вперед и погружаться глубоко внутрь. Ее движение означало прогресс, а прогресс — это удовлетворение. Вот как удачно выразил это Эйнштейн: «Американец живет ради своих целей, ради будущего даже больше, чем европеец. Жизнь для него — всегда становление, и никогда не просто существование».

Будучи человеком высокого устремления, Эйнштейн очень ценил высокие идеи, еще более высокие идеалы и высшие цели президента Вудро Вильсона. Эйнштейн, воплощение благородства, сказал о Вильсоне нечто исключительно просветляющее. По его мнению признания заслуживал не успех, а сама попытка президента: «Неправда, что Вильсону не удалось осуществить свои идеи. Энтузиазм, с которым приветствовалась его проповедь, продемонстрировал, что у американской публики интернациональный ум».

Эйнштейн ясно видел огромное преимущество Америки. Он безошибочно видел, что Америка стоит в авангарде человеческого успеха и прогресса. Процитируем его: «Благодаря упорному, но мирному труду, эта страна достигла положения бесспорного превосходства среди народов мира. Сегодня она занимает передовую позицию, как цитадель древних высоких идеалов политической демократии».

Эйнштейн был в высшей степени благодарен Америке. Только обладатель великой души может иметь сердце-благодарность и жизнь-благодарность, благодарность внутреннюю и благодарность внешнюю. Сердце-благодарность и жизнь-благодарность Эйнштейна заявляли: «Мой день рождения предоставляет мне желанную возможность выразить чувство глубокой благодарности за идеальные условия жизни и работы, предоставленные в мое распоряжение в Соединенных Штатах».

Внешняя политика, как таковая, не была сильной стороной Эйнштейна. Его политика заключалась не в превосходстве одной партии над другой, а скорее в проявлении сердца-единства человечества.

Ничто внешнее не имело влияния на его внутреннюю высоту. Ничто внешнее не могло дополнить его внутреннего великолепия. Поэтому ему было так легко отклонить даже величайшее признание — стать вторым президентом Израиля. Когда ему предложили этот пост, он сказал: «Я глубоко тронут предложением государства Израиль и, в то же время, сожалею и смущен тем, что не могу принять его. Всю свою жизнь я имел дело с объективной материей, следовательно, мне недостает, как природной способности, так и опыта, чтобы правильно иметь дело с людьми и исполнять официальные обязанности. Уже только по этим причинам я не подхожу для исполнения обязанностей столь высокого поста, даже если бы пожилой возраст не совершал нарастающего посягательства на мою силу».

Его любовь к Израилю лучше почувствовать, чем описать. Его любовь-единство к Израилю не позволила ему править Израилем. Его любовь основывалась на внутреннем удовлетворении и единстве-исполненности. Действительно, его последняя речь, написанная перед смертью, хотя и не была зачитана, была в поддержку Израиля.

«Я говорю с вами этим вечером, как американский гражданин, а также как еврей и как человек, который всегда старался подходить к делам объективно. То, что я пытаюсь делать, — это просто служить истине и справедливости своей скромной силой».

«Вы можете думать, что конфликт между Израилем и Египтом — маленькая и незначительная проблема. Вы можете сказать: «У нас есть более важные заботы». Это не так. Когда дело касается истины и справедливости, между маленькими и большими проблемами не существует различия. Каждому, кто не способен принимать маленькие дела серьезно в духе истины, нельзя доверить и более великих дел…»

Part X: Интернационализм

1.

Эйнштейн был убежден в том, что ответом является не патриотизм, а интернационализм. Он говорил: «Патриотизм — инфантильная болезнь. Это корь человечества».

Только интернационализм может спасти и спасет этот мир. Некоторые считают, что к интернационализму следует, в конечном счете, прийти именно от патриотизма. Они чувствуют, что вначале человеку нужно познать, кем он является в своем маленьком «я», и только потом он сможет понять, кем он является в своем большем «Я». Но ученый чувствовал, что нужно думать только о своем более высоком «Я», своем лучшем «Я», более просветляющем и более исполняющем «Я», поскольку только там покоится постоянное удовлетворение.

Не думай о том, кем ты являешься, но о том, кем ты, в конечном счете, можешь стать — такова его философия. Процитируем Эйнштейна: «Я считаю крайне важным, чтобы каждый, кто осознает такую необходимость, не говоря об идеалистических представлениях, требовал в современных условиях мира более тесной материальной и духовной кооперации, и никогда не спрашивал: «Что можно сделать для моей страны?», но скорее «что моя страна должна сделать, чтобы стало возможным существование более великой реальности?»

Эйнштейн твердо верил, что главным является достижение единства. «Я считаю чрезвычайно важным, чтобы при любой возможности люди различных языков, различных политических идей и культурных ценностей общались друг с другом, преодолевая границы не с чувством, что у другого можно что-то выжать с пользой для себя или своей страны, но чтобы в духе доброй воли построить мост над пропастью между духовными группами в относительно независимых сферах. Только так мы можем надеяться совершить подобное политическое объединение… которое дало бы нам уверенность в способности выжить экономически и защитить свое духовное существование. Только тогда жизнь будет достойна того, чтобы жить».

Ученый-пророк, любящий человечество и служащий истине, просветляет членов семьи-мира своим любящим, совершенным авторитетом мудрости. В открытом письме Зигмунду Фрейду Эйнштейн писал: «Вопрос международной безопасности заключается в безусловном отречении каждого народа, в определенной степени, от своей свободы действий, своего суверенитета, так сказать, и вне всяких сомнений ясно, что никакой другой путь не сможет привести к такой безопасности».

Лига Наций

Ученый в Эйнштейне был настолько велик, что далеко превзошел свою национальную принадлежность. Поэтому Лига Наций не испытывала трудностей, предлагая ему стать членом Комитета интеллектуального сотрудничества даже в то время, когда его государство умоляло о членстве в Лиге Наций. Просветляющие мысли, которыми он делился по поводу этого поворотного момента, пробуждали спящую жизнь и просветляли подозрительный ум человечества.

Комитет искал «восстановления контактов, разорванных войной, чтобы доложить Лиге о содействии интеллектуальному обмену между нациями, в частности, научному». Эйнштейн был согласен с такой возвышенной целью. «Я считаю своим долгом принять ваше предложение. С моей точки зрения, в такое время никто не должен отказываться от участия в любой попытке установления международного сотрудничества», — говорил он.

Позже он писал: «Эти более просветленные люди могут внести важный вклад в великую задачу возрождения международных сообществ, удерживая тесный контакт с единомышленниками мужчинами и женщинами по всему миру, а также твердо борясь за дело интернационализма в своих собственных сферах влияния. Настоящий успех потребует времени, но, в конце концов, он, без сомнения, придет. Я в высшей степени надеюсь на прогресс общей международной организации».

Когда он что-либо выражал, он выражал это не сдерживаясь. Когда он что-либо отвергал, он отвергал это горячо. В его жизни всегда всевышне царила искренность. Если он видел что-то доброе, просветляющее и исполняющее, он тут же предлагал свое сердце и душу для проявления этого. Но когда он видел что-то не сумевшее жить согласно своим обещаниям, тогда его безразличие оказывалось также поразительным. Уходя в отставку из Комитета по интеллектуальному сотрудничеству Лиги несколько месяцев спустя после ее первого собрания в августе 1922, Эйнштейн сказал: «Я убедился в том, что Лига не обладает ни силой, ни доброй волей, необходимой для свершения своих задач. Мне, как убежденному пацифисту, неправильно иметь с Лигой какие-либо отношения».

Позже, он подчеркнул: «Я ушел потому, что Лига Наций, как она функционирует в настоящее время, не только не воплощает идеала международной организации, но фактически дискредитирует этот идеал… Я сделал это, однако, с большой неохотой, поскольку во мне все еще не умерла надежда, что в сегодняшней оболочке Лиги Наций со временем может развиться лучший институт».

Затем, когда Эйнштейн увидел, что его убеждение не было правильно обоснованным, что он допустил промах, он более чем желал исправиться и попытаться проявить истину, заключенную в Лиге Наций. Когда после отставки-протеста Эйнштейна попросили вернуться в Комитет в знак сближения, он принял приглашение: «Я сам медленно пришел к пониманию, что скорее попал под влияние временного настроения разочарования, чем ясного мышления. Правда, до сих пор Лига часто обманывала надежды, но в такое печальное время, как это, с ней надо считаться, как с организацией, дающей самое высокое обещание эффективно действовать, обещание тем, кто честно работает ради международного примирения».

Организация Объединенных Наций

Ясно, точно и просветляюще Эйнштейн говорит миру, какова, в сущности, роль Организации Объединенных Наций: «ООН и всемирное правительство в конечном счете должны служить одной единственной цели — гарантии безопасности, спокойствия и благополучия всего человечества». Здесь ученый доказал, что он был больше, чем ученым, больше, чем философом, больше, чем интеллектуалом, — в самом деле, настоящим обладателем мудрости-башни. Надежды и мечты, которые у него были относительно ООН, однажды непременно превратятся в реальность.

Его ищущее сердце заявляло: «Мы убеждены, что ООН сумеет развиться в мировое правительство только тогда, когда Ассамблея будет в большей степени состоять не из делегатов, назначенных правительствами, а, вместо этого, из представителей, избранных самими людьми. Только так делегаты будут служить интересам наднационального порядка и безопасности, согласно своим наилучшим побуждениям».

И еще: «Расширение ООН до принятия, по возможности, всех стран, создаст лучшую основу для переговоров о разоружении. Следовательно, усилия по расширению членства [в ООН ] должны предшествовать любой попытке решить проблему разоружения».

Он мгновенно чувствовал доброту и мудрость в других и ценил эти качества. В своем путешествии к высшей цели единства, он дорожил всеми своими спутниками, которые мечтали о едином мире, едином доме и едином сердце, и восхищался ими. Эйнштейн писал Тригви Ли, Генеральному Секретарю ООН: «Вы один из очень немногих, кому среди суеты и путаницы нашего времени удалось сохранить свое видение ясным, и чья потребность конструктивно помогать остается непреклонной перед препятствиями и узкими обязательствами верности… Я один из многих, чьи мысли сопровождают вас с благодарностью и надеждой».

В Эйнштейне мир увидел человека спонтанности, человека искренности, заботившегося о прогрессе мира больше, чем о чем-либо другом. Вопросом первостепенной важности он считал не то, кто сделал, а то, что дело было сделано. Кроме того, когда он видел активного человека, он открыто восхищался им за его несравненные достижения. Прослушав лекцию Генерального Секретаря Дага Хаммершельда, Эйнштейн написал: «Я не могу удержаться, чтобы не выразить своего искреннего восхищения вашей речью по случаю празднования двухсотлетия Колумбийского университета. В фарватере лжи и лицемерия, ваши ясные и честные замечания были желанным облегчением. Я считаю удачей, что столь высокую и важную должность, которую вы сейчас занимаете, доверили именно такому человеку, как вы».

Даг Хаммаршельд ответил: «Моим намерением было представить смелое и недвусмысленное заявление от лица идеалов и принципов, образующих единственно возможный фон и единственно возможную атмосферу для работы человека, который, подобно вам, является одним из пионеров человечества… Для меня это, на самом деле, глубокое удовлетворение, что вы не только поняли мою попытку передать это большей аудитории… но и то, что вы одобрили сказанное мной. Такое понимание, особенно исходящее от вас, ценно для меня вне всяких слов».

Эти двое бессмертных плыли в одной лодке. Их восхищение друг другом было не просто восхищением, но проявлением жизни-единства их душ-единства.

Part XI: Размышления об Эйнштейне

Судить о гении

Анализировать — значит недооценивать душу. Любить — измерять глубину души. Анализ происходит в ментальном мире, который зачастую навещают хулиганы: сомнение и обман.

Гений всегда стоит далеко за пределами досягаемости обыденного. Он намного выше нас, и все же, он всегда для нас. Жена Эйнштейна, Эльза, подарила целый мир просветления как критикам своего мужа, так и его близким, сказав: «Вы не можете оценивать его, иначе вы станете судить о нем неверно. Такому гению следовало быть безукоризненным во всех отношениях, однако — нет, природа себя так не ведет. Там, где она непомерно дает, она непомерно и забирает. Вам нужно воспринимать его цельно. Вы не можете повесить на него один ярлык или другой ярлык. В таком случае вы запутаетесь. Бог дал ему столько благородства, и я нахожу его замечательным, хотя жизнь с ним изматывающая и сложная, и не только в каком-то одном отношении, но во многих».

Служение Эльзы своему мужу-ученому было беспрецедентным. Она по праву заслуживает высочайшего признания за свою бесконечную и бессонную преданность ему. Неудивительно, что их друг с любовью воскликнул: «Твоя Эльза охраняет смертного, чтобы мог жить бессмертный». Нечего и говорить, точка зрения Эйнштейна полностью совпадала с мнением его друга.

Временами человеку довольно трудно заслужить уважение своих родных и близких членов семьи из-за требовательности их природы и ожиданий, основанных на близости. Но к нашей великой радости, невестка Эйнштейна, жена Ганса, делится с миром тем, что она видела в ученом: «Доктор Эйнштейн был милейшим, добрейшим, очень понимающим свекром, о котором только могла мечтать женщина, он добрый и замечательный человек».

Эйнштейн и индусы

Ученый-мудрец искренне любил Индию. Он также непомерно восторгался лидерами, формировавшими судьбу Индии, такими как Ганди и Неру. Эйнштейн глубоко ценил и одухотворенно восхищался принципами ненасилия Ганди. В своем рабочем кабинете он бережно хранил рисунок Ганди, поразительно напоминавший о том, что сила души бесконечно превосходит военную силу. Он читал вслух своей семье автобиографию Ганди. Сила души, которая является внутренней свободой, в конце концов, приносит также внешнюю свободу. Сердце и ум Эйнштейна были полностью убеждены в этой высшей истине.

Индия — вестник внутреннего покоя. Индия — пионер внутреннего единства внутреннего сердца. Ученый чувствовал это в самой глубине своего сердца. Он сам был стойким сторонником мира. Он заботился о мире больше, чем обо всем остальном, как в жизни своего народа, так и в международной жизни. Дверь его сердца и дверь его дома были широко открыты для индусов. Этот исключительный жест не предназначался для людей других национальностей.

Однажды между Эйнштейном и послом Индии в США Гаганвихари Мехтой состоялась беседа. В самом начале посол сказал ученому: «Я пришел пригласить вас посетить научную конференцию в Индии в качестве почетного гостя нашей страны».

Незамедлительный ответ Эйнштейна был печальным и, в то же время, одухотворенным: «Из-за своего здоровья, и из-за возраста я вынужден отказаться, но с сожалением, поскольку питаю глубокое уважение к людям Индии и премьер-министру Неру».

В какой-то момент их беседы посол Индии задел ноту о сходстве между Ганди и Эйнштейном. Мягко, скромно, не колеблясь ученый благоразумно попросил: «Пожалуйста, не сравнивайте меня с Ганди. Он так много сделал для человечества. А что сделал я? В открытии нескольких научных формул нет ничего необычного».

Двое бессмертных

Двое бессмертных: Тагор и Эйнштейн. Во время их памятной беседы в доме Эйнштейна в Берлине обоим довелось наслаждаться различием их суждений. Воистину правдиво изречение: «Сколько умов, столько и путей».

«Этот мир, — считал Тагор, — человеческий мир. Научное видение мира — единственно приемлемое для ученого человека. Поэтому мир не существует независимо от нас, людей. Это относительный мир, зависящий в своей реальности от нашего сознания. Существует критерий разума, придающий миру истинность — критерий вечного человека, чьи переживания стали возможными через наши переживания».

Эйнштейн прокомментировал: «Я согласен с концепцией о неделимости красоты и человека, но не согласен с концепцией по поводу истины».

«Почему же? — осведомился Тагор. — Истина осознана человеком».

После долгой паузы, Эйнштейн ответил очень тихо и очень мягко: «Я не могу доказать правильность своей концепции, но это моя религия».

В конце путешествия каждый человек получает право достичь своего назначения согласно своим внутренним переживаниям и внешним проявлениям. Отношение этих двух уникальных личностей к реальности мира было поразительно разным, но не стоит и говорить, в конце концов, оба они с двух разных сторон придут к одной цели — удовлетворению-единству и удовлетворению-совершенству.

Узнать просветленную душу

Только просветленная душа способна узнать другую просветленную душу. Силой своего внутреннего осознания, внутреннего единства и внутренней мольбы о цели человечества, они открывают миру смысл настоящей мудрости, открывают миру того, кто ее воплощает и как эта мудрость может быть достигнута. Премьер-министр Индии Неру видел, что ученый-император был мудрейшим и величайшим человеком. Когда Эйнштейн умер, Неру скорбно заметил: «Мудрейший и величайший среди нас ушел. Не так много лет мы будем по достоинству ценить его мудрость и величие. Но он пытался указать нам путь. Те, кто ответственны вести народы, имеют тенденции думать только о своих обществах. Но Альберт Эйнштейн говорил нам, что мы больше не можем жить в разделенных мирах. Это такая концепция объединенного мира, который все мы, и лидеры и граждане, должны сейчас создавать и которому должны служить».

Всевышняя высота Эйнштейна была красноречиво и безошибочно выражена его берлинским коллегой, профессором Ладенбургом, сказавшим: «В Берлине было два вида физиков. С одной стороны был Эйнштейн, с другой стороны — все остальные». Действительно, у Эйнштейна была огромная лодка, в то время, как другие ученые довольствовались плотами.

Неукротимая душа, президент Эйзенхауэр, рожденный в свободолюбивой стране, искренне, открыто и убедительно поделился своим мнением об основателе атомного века: «Ни один другой человек не внес такого вклада в огромное распространение знания в двадцатом веке».

Физическая смерть Эйнштейна побудила Пабло Казалса, выдающегося виолончелиста, к такому бессмертному высказыванию: «После смерти Эйнштейна мир будто утратил часть своей субстанции». Пабло Казалс принес всевышнему ученому цветы благодарности, сказав: «Я был постоянно благодарен ему за его протест против несправедливости, в жертву которой была принесена моя родина».

Великий среди великих

То, что сказал об Эйнштейне величайший драматург Джордж Бернард Шоу, следует начертать золотыми буквами в сердцах всех любящих творение и исполняющих Творца людей: «Есть великие люди, которые велики среди маленьких, а есть великие люди, которые велики среди великих, и человека именно такого сорта мы чествуем этим вечером. Наполеон и другие великие люди его типа были создателями Империи. Но есть другой сорт людей, которые идут за пределы этого. Они — творцы вселенных…»