Наукой Эйнштейн был.
Философией Эйнштейн стал.Просвещение Эйнштейн дал.
Science Einstein was.
Philosophy Einstein became.Literature Einstein gave.
```Эйнштейн, твоя теория относительности —
Всевышний дар человечеству.Einstein, your theory of relativity,
The supreme boon to humanity.
— Sri Chinmoy
```Альберт Эйнштейн, ученый-мудрец!
Всевышнее чудо видения-пламени.Могущество-башня в крошечном обрамлении.
Энергия и масса наслаждаются своей игройЕдинства-полноты, совершенства-высоты.
Эйнштейн, повсюду твой нескончаемый свет.В твоей величайшей роли-революции —
Скорейшая цель-эволюция мира.Albert Einstein, scientist-sage!
The wonder supreme of a vision-blaze.A power-tower in a tiny frame.
Energy and mass enjoy their gameOf oneness-fulness, perfection-height.
Einstein, all-where your sleepless light.In your greatest revolution-role
The world’s fastest evolution-goal.— Sri Chinmoy
```Ученый Эйнштейн, Ученый Эйнштейн, Ученый!
Твое видение-дар —Пир нашего векового голода.
О мужественный ум-мыслитель,О священное сердце-искатель.
Ты — пионер взлета великого прогресса.О настоящий любящий Бога,
О несравненно служащий Истине,О бесстрашно пробуждающий землю,
О верный вестник Небес!
Scientist Einstein Scientist Einstein, Scientist!
Your vision-boon our age-old hunger-feast.O brave thinker-mind,
O hallowed seeker-heart,You are the pioneer
Of a great progress-start.O good God-lover,
O true truth-server,O pure earth-awakener,
O sure Heaven-bringer!— Sri Chinmoy ```
Однажды, когда Эйнштейн дал денег нищему, жена сказала ему: «Альберт, ты опять дал деньги человеку, который, как я уверена, плут». Эйнштейн ответил: «Я знаю. И все-таки он, должно быть, действительно, нуждается. Ради удовольствия не нищенствуют. Проще верить и быть иногда обманутым, чем жить в состоянии неверия».
Так ученый просветлил ум своей жены и научил кое-чему новому весь мир. Если человек надеется почувствовать настоящую радость и получить настоящую пользу, когда дает, он должен давать не ставя условий. По-другому нельзя.Наука дает нам средства, религия показывает нам цель. Словами ученого: «Хотя религия может быть тем, что определяет цель, она, все же, научилась у науки в самом широком смысле тому, какие средства помогают в достижении цели, которую она поставила». Так что, наука и религия взаимозависимы.
Наука видит, религия чувствует. Наука говорит религии: «Я наблюдаю только, чтобы дать тебе то, что вижу». Религия говорит науке: «Я чувствую лишь, чтобы дать тебе то, что чувствую». Польза науки признается вначале в ментальном мире, затем в физическом мире. Польза религии признается вначале в психическом мире, затем — в физическом мире.
Наука говорит: «Открытие истины — это овладение жизнью». Религия говорит: «Овладение жизнью — это открытие истины». Наука идет по дороге, ведущей от совершенства к удовлетворению. Религия идет дорогой, ведущей от удовлетворения к совершенству.
Внутри ума науки отчетливо вырисовывается Бог-творение. Внутри сердца религии отчетливо вырисовывается Бог-Творец. Ум науки улыбается, открывая истину. Сердце религии плачет, открывая истину. Наука говорит своему открытию: «Я счастлива, потому что победила тебя». Религия говорит своему открытию: «Я счастлива, потому что ты, наконец, победила меня».
Ученый-мудрец в Эйнштейне открыл настоящую истину: «Наука без религии — хрома, религия без науки — слепа». Он так же открыл еще одну истину: «Космическое религиозное переживание — это самая могущественная и самая благородная сила, стоящая за научным исследованием».
В другом случае он сказал: «Самое прекрасное, что мы можем переживать — это таинство. Это фундаментальная эмоция, которая стоит у колыбели настоящего искусства и настоящей науки. Тот, кто не знает этого и не способен больше удивляться и изумляться, — не лучше мертвого... Именно переживание таинства... породило религию».
Материальное не могло радовать Эйнштейна, также как не могла радовать его политика. Сокровища духовности — простота жизни, сердечная искренность и сияние души — радовали его особо. Процитируем его: «Основой всей научной работы является убеждение, что мир — это упорядоченная и всеобъемлющая цельность, которая является религиозным чувством. Мое религиозное чувство — скромное изумление порядку, открытому в небольшой части реальности, которой равен наш слабый интеллект».
Пути Бога непостижимы. Человеческий ум теряется, пытаясь измерить Бога-Непостижимого. Но это не значит, что Бог получает в этом злорадное удовольствие. Нет, утонченный Бог хочет, чтобы мы наслаждались утонченной божественностью и реальностями, бесконечно более прекрасными, более наполненные смыслом, более одухотворенными и плодотворными, чем внешние божественности и реальности. Бог чувствует, что мы также можем наслаждаться внутренними мирами, наиболее ощутимо и убедительно, становясь утонченными, подобно Самому Богу. В нескольких пророческих словах Эйнштейн учит мир: «Господь Бог утонченный, но Он не злорадный».
Однажды Эйнштейн написал своему другу нечто о существовании Бога. Сказанное им просветляет не только тех, кто любит Бога-творение, но также Всеобщий Закон Бога, который воплощает совершенную гармонию, скрытую в кажущемся беспорядке. «Ты веришь в Бога, играющего в кости, а я верю в совершенные законы в мире существующих вещей настолько, насколько они реальны, пытаясь понять их своим буйным мышлением».
Каждый верящий в Бога верит в Него согласно своим внутренним способностям и внешнему убеждению. Давайте посмотрим, в какого Бога верил и какого Бога раскрывал всему миру Эйнштейн: «Я верю в Бога, раскрывающего Себя в гармонии всех существ».
Как любящий жизнь и исполненный жизнью человек, Эйнштейн не имел времени заботиться ни о начале, ни о конце жизни. Рождение, жизнь и смерть приходят из одного Источника, неиссякаемого Источника — Обители Бессмертия. Поэтому жизнь не могла привести его в замешательство, и смерть не могла схватить его. «Я настолько чувствую себя частью всей жизни, что совсем не интересуюсь началом или концом конкретного существования какого-то конкретного человека в этом бесконечном потоке».
Скоротечное мгновение имеет для духовного искателя Истины исключительную важность. Если Всевышний действует в искателе так, как Он желает этого Сам, считая человека Своим избранным инструментом, скоротечное мгновение обладает способностью покорить Дыхание Вечности. Это справедливо для любой сферы человеческих усилий. Поэтому, искателю всегда следует стараться быть бдительным, сознательным и одухотворенно устремленным в своей профессии, дорожа временем не только исторического календаря, но также временем конкретного момента. Так можно стать сознательным инструментом Всевышнего и превратить свою жизнь во высшнее достижение, которым смогут гордиться и Небеса, и земля.
Никто не осознает высшей важности скоротечного мгновения больше, чем фотограф. Однажды Эйнштейн заметил, что фотограф похож на хирурга: «Каждый раз, когда вы пользуетесь камерой и фотографируете, вы держите в своих руках жизнь, поскольку кадр, сделанный сегодня, невозможно получить завтра, так что, вам следует быть очень, очень внимательным». Действительно, чтобы сделать фотографию может потребоваться лишь несколько секунд, а человек будет дорожить ею всю свою жизнь.
Во всем, что мы делаем, есть как внешняя, так и внутренняя сторона. Внешняя сторона — это сторона возможности. Внутренняя — сторона неизбежности. Искатель выводит на передний план неизбежность и проявляет ее твердо и конкретно. Обычный человек, который не является искателем Истины, не имеет свободного доступа к внутреннему Источнику. Как правило, он превращает возможность в неизбежность тяжелым трудом в сочетании с Милостью свыше, которую нисколько не осознает.
Именно свобода выбора помогает улучшить свою внешнюю и внутреннюю жизнь. Внешняя жизнь говорит нам: «Становитесь и давайте». Внутренняя жизнь говорит нам: «Давайте. Давайте то, что имеете и чем являетесь. В процессе самоотдачи вы, к своему огромному удивлению увидите, что не только стали тем, к чему стремились, но и чем-то бесконечно большим».
Замечание Эйнштейна о том, что свобода связана с духовным развитием и совершенством природы, одновременно и вдохновляющее и просветляющее: «Только тогда, когда внешняя и внутренняя свобода постоянно и сознательно следуют друг за другом, существует возможность духовного развития и совершенства и, таким образом, улучшения внутренней и внешней жизни человека».О божественные Права Человека!
Вы сияете в мире гармонии.Вы — голос Света
и голубая высота Совершенства.Ваша высшая роль -
изменить судьбу Космоса.Вы — единственная сила
Дали-Видения Небес.Нет больше оков
разделения обреченности.Все — цветение единства.
O Human Rights Divine!
In harmony-world you shine.You are the Voice of Light
and blue Perfection-Height.Yours is the supreme role
to change the cosmos-dole.You are the only strength
of Heaven’s Vision-length.Division-bondage-doom
no more —All oneness-bloom.
— Sri Chinmoy
```Равноправие имеет первостепенное значение. Нет равенства — нет покоя ума. Ни один человек не должен быть жертвой расовых гонений. Нет черного или белого. Одна душа, одна цель, одна божественность и одно Бессмертие всегда будут всевышне царить над преданным умом и отреченным сердцем человечества. Жизнь Эйнштейна знала это. Сердце Эйнштейна чувствовало это. Душа Эйнштейна более чем рвалась разделить эту возвышенную истину с человечеством.
Защищая права черных людей Америки, Эйнштейн был мужественен в действии так же, как и в речи. В этом движении ученый стал полностью преданным и посвященным служащим Богу в человеке и любящим человека в Боге: «Я верю, что каждый человек, который старается здраво мыслить, вскоре признает, насколько несостоятельны и даже губительны традиционные предубеждения против темнокожих ... Что может сделать человек доброй воли, чтобы сразиться с этим глубоко укоренившимся предвзятым мнением? Он должен иметь мужество словом и делом подать пример и следить, чтобы его дети не оказались под влиянием расовых предрассудков».
Человек исполняет свое истинное предназначение служением человечеству. Но тот, кто ожидает результата своих действий, — настоящий нищий. Его сердцу недостает великодушия. Его сердцу недостает единства с Бесконечностью. Вспомним Эйнштейна: «Почему один человек должен получать за свою работу большее вознаграждение, чем другой? Разве служение своему собрату, человеку, не помышляя о вознаграждении, — не долг человека?»
Наука, в самом деле, — великий инструмент, но если человечеству или человеческим реальностям не придается первоочередное и главенствующее значение, тогда никакие научные данные никогда не смогут поднять или просветлить сознание земли. Судьбу человека должен преобразовывать только сам человек. Иного пути нет. Затем, когда судьба преобразована, можно призвать науку, которая придаст человеку больше значимости и больше плодотворности. Эйнштейн говорил: «Конечно, наука страдает от ужасных последствий войны, но первостепенное внимание следует уделять именно человеку».Образование означает либо учиться, либо забывать. Обычно, когда мы пользуемся словом «образование», мы имеем в виду, что собираемся чему-то научиться. Но это не всегда так. Правильное образование предполагает как обучение, так и забывание. То, чему мы учимся связанным землей умом, — не что иное, как ограниченное знание. Такое знание не является и не может быть нашим вечным другом. Оно не способно помогать нам все время, оно не может спасти нас от серьезной опасности, не может просветлить наши глубоко укоренившиеся сознательные и подсознательные реальности. Комментарий Эйнштейна об образовании всевышне просветляющий: «Образование — это то, что остается, когда человек забывает все, чему научился в школе».
Наш постоянный помощник и постоянный спаситель не знание, а мудрость. Мудрость рассветает, когда мы преодолеваем барьеры человеческого ума. Мудрость рассветает, когда мы побеждаем рожденные умом волнение, беспокойство, посредственность и зависть. Эта мудрость рассветает только тогда, когда мы забываем ненужные назидания нездорового, критичного, циничного и удушающего ума.Любовь не плоха. Она божественна. Она может поднять человека высоко, выше, в высшее. Но если распорядиться любовью неправильно, она непременно опускается вместе с теми, кто ее окружает.
Кого мы любим, как мы любим и почему любим? Если вы можете ответить на эти вопросы правильно и использовать ответы в своей повседневной жизни, тогда снижения сознания не будет, только постоянное восхождение. Иначе, кто может отрицать неопровержимую реальность гравитации, особенно в мире сознания, которая является дыханием души творения Бога?
Однажды Эйнштейн получил письмо, полное неправильного понимания физики. Писавший считал, что по причине гравитации человек иногда находится вертикально, иногда вверх ногами, а иногда под прямым углом к земле. Он спрашивал Эйнштейна, могли бы люди, стоя на головах, влюбляться и делать другие глупости. Эйнштейн не ответил, но на письме написал: «Влюбляться — далеко не самая большая глупость, на которую способны люди, но гравитация не может нести за это ответственности».Французский писатель Ромен Роллан, который был близким другом Эйнштейна, сказал миру о своем друге исключительно точно: «Он очень живой и любит посмеяться. Он не может удержаться, чтобы не придать смешной поворот самым серьезным мыслям».
Исключительная серьезность и удивительная любовь к юмору были взаимно счастливы и чувствовали себя совершенно надежно в доме-уме и доме-сердце ученого.«Я слышал от Эльзы, что ты не довольна тем, что не повидала своего дядю Эйнштейна. Позволь, поэтому, описать тебе, как я выгляжу: бледное лицо, длинные волосы и крошечное, начинающее расти брюшко. Вдобавок, неуклюжая походка и сигара во рту и ручка в кармане или в руке. Но у него нет бородавок, и ноги не кривые, так что, он вполне симпатичный, к тому же его руки не волосатые, как часто можно встретить у безобразных мужчин. Так что, в самом деле жаль, что ты меня не видела.
С горячим приветом,
твой дядя Эйнштейн».В другом случае, пророческое высказывание Эйнштейна было почти диаметрально противоположным. Оно тоже основано на его собственных переживаниях во время странствий дорогами земли к целям Небес. Разочарованный, сбитый с толку, ученый с разбитым сердцем предлагает нам это прискорбное, опустошающее, но неопровержимое утверждение: «До тех пор, пока существует человек, будут существовать войны».
В этом мире нет недостатка в критиках. Некоторые критики или умники и глупцы обвиняли Эйнштейна в том, что он сделал доступным разрушительное высвобождение атомной энергии. Но он категорически отвергал это. «Я не считаю себя отцом высвобождения атомной энергии. Моя роль в этом была весьма косвенной. Фактически, я не предвидел, что она может быть доступна в мое время. Я только верил, что это было теоретически возможным». Более того, ученый-провидец говорил миру, что само по себе открытие ядерного мира не могло стать причиной разрушения: «Открытие цепной ядерной реакции может привести к уничтожению человечества не больше, чем изобретение спичек… Чтобы иметь безопасность от атомных бомб… нам нужно предотвращать войны».
Он никогда не думал, что его великое открытие может быть использовано до такой степени неправильно, что миру придется страдать от невосполнимой потери. В случае выбора между тиранией мирового правительства и исключительно мощной бомбой-разрушением, Эйнштейн признался: «Бомбы я боюсь больше».
Мудрый и любящий человечество Эйнштейн продвинулся далеко за пределы человеческих мыслей и идей. «Первая атомная бомба разрушила больше, чем город Хиросиму. Она также взорвала унаследованные нами устаревшие политические идеи», — сказал он.Он был мужественным до глубины души. Наш мир конфликтующих идей и запутанных мыслей может многому научиться из его смелых высказываний об Америке и Германии: «Пока у меня есть какой-то выбор, я буду жить только в той стране, где преобладают гражданская свобода, терпимость и равенство всех граждан перед законом. Гражданская свобода подразумевает свободу выражения своих политических убеждений в речи и письме; терпимость подразумевает уважение к убеждениям других, какими бы они ни были. В настоящее время таких условий в Германии нет. Там преследуются люди, среди которых ведущие люди творчества, внесшие великий вклад во взаимопонимание между народами».
Свободы он хотел, свободу он в изобилии получил и свободой насладился в Америке. Его жизнь переполнило восхищение Америки. Им восхищались не только те, кто понимали его или пытались понять его как человека науки, но также и те, кто были полностью невежественными в науке. Его любили и ценили, им восторгались за космополитические взгляды его сердца и сокровище универсальности его жизни.
Эйнштейн сделал Америку в высшей степени счастливой, и Америка сделала его навечно счастливым. Их счастье оказалось взаимным. Его видение стало исполняющейся реальностью, как он чувствовал, благодаря его пребыванию в Америке. Американское сознание радовало его в такой степени, что он радостно и бесстрашно заявлял во весь голос: «Я работаю здесь в самых лучших условиях труда, какие только можно представить, и я никогда не был так счастлив. Я скорее буду жить здесь, чем где бы то ни было в мире».
Ученый-мудрец был тронут передовой позицией Америки. Благодаря своему божественно детскому сознанию Америка всегда хотела стать более могущественной, более одухотворенной, более самоотверженной и исполняющей. Она хотела расти и совершать прогресс, продвигаться вперед и погружаться глубоко внутрь. Ее движение означало прогресс, а прогресс — это удовлетворение. Вот как удачно выразил это Эйнштейн: «Американец живет ради своих целей, ради будущего даже больше, чем европеец. Жизнь для него — всегда становление, и никогда не просто существование».
Будучи человеком высокого устремления, Эйнштейн очень ценил высокие идеи, еще более высокие идеалы и высшие цели президента Вудро Вильсона. Эйнштейн, воплощение благородства, сказал о Вильсоне нечто исключительно просветляющее. По его мнению признания заслуживал не успех, а сама попытка президента: «Неправда, что Вильсону не удалось осуществить свои идеи. Энтузиазм, с которым приветствовалась его проповедь, продемонстрировал, что у американской публики интернациональный ум».
Эйнштейн ясно видел огромное преимущество Америки. Он безошибочно видел, что Америка стоит в авангарде человеческого успеха и прогресса. Процитируем его: «Благодаря упорному, но мирному труду, эта страна достигла положения бесспорного превосходства среди народов мира. Сегодня она занимает передовую позицию, как цитадель древних высоких идеалов политической демократии».
Эйнштейн был в высшей степени благодарен Америке. Только обладатель великой души может иметь сердце-благодарность и жизнь-благодарность, благодарность внутреннюю и благодарность внешнюю. Сердце-благодарность и жизнь-благодарность Эйнштейна заявляли: «Мой день рождения предоставляет мне желанную возможность выразить чувство глубокой благодарности за идеальные условия жизни и работы, предоставленные в мое распоряжение в Соединенных Штатах».
Внешняя политика, как таковая, не была сильной стороной Эйнштейна. Его политика заключалась не в превосходстве одной партии над другой, а скорее в проявлении сердца-единства человечества.
Ничто внешнее не имело влияния на его внутреннюю высоту. Ничто внешнее не могло дополнить его внутреннего великолепия. Поэтому ему было так легко отклонить даже величайшее признание — стать вторым президентом Израиля. Когда ему предложили этот пост, он сказал: «Я глубоко тронут предложением государства Израиль и, в то же время, сожалею и смущен тем, что не могу принять его. Всю свою жизнь я имел дело с объективной материей, следовательно, мне недостает, как природной способности, так и опыта, чтобы правильно иметь дело с людьми и исполнять официальные обязанности. Уже только по этим причинам я не подхожу для исполнения обязанностей столь высокого поста, даже если бы пожилой возраст не совершал нарастающего посягательства на мою силу».
Его любовь к Израилю лучше почувствовать, чем описать. Его любовь-единство к Израилю не позволила ему править Израилем. Его любовь основывалась на внутреннем удовлетворении и единстве-исполненности. Действительно, его последняя речь, написанная перед смертью, хотя и не была зачитана, была в поддержку Израиля.
«Я говорю с вами этим вечером, как американский гражданин, а также как еврей и как человек, который всегда старался подходить к делам объективно. То, что я пытаюсь делать, — это просто служить истине и справедливости своей скромной силой».
«Вы можете думать, что конфликт между Израилем и Египтом — маленькая и незначительная проблема. Вы можете сказать: «У нас есть более важные заботы». Это не так. Когда дело касается истины и справедливости, между маленькими и большими проблемами не существует различия. Каждому, кто не способен принимать маленькие дела серьезно в духе истины, нельзя доверить и более великих дел...»Только интернационализм может спасти и спасет этот мир. Некоторые считают, что к интернационализму следует, в конечном счете, прийти именно от патриотизма. Они чувствуют, что вначале человеку нужно познать, кем он является в своем маленьком «я», и только потом он сможет понять, кем он является в своем большем «Я». Но ученый чувствовал, что нужно думать только о своем более высоком «Я», своем лучшем «Я», более просветляющем и более исполняющем «Я», поскольку только там покоится постоянное удовлетворение.
Не думай о том, кем ты являешься, но о том, кем ты, в конечном счете, можешь стать — такова его философия. Процитируем Эйнштейна: «Я считаю крайне важным, чтобы каждый, кто осознает такую необходимость, не говоря об идеалистических представлениях, требовал в современных условиях мира более тесной материальной и духовной кооперации, и никогда не спрашивал: «Что можно сделать для моей страны?», но скорее «что моя страна должна сделать, чтобы стало возможным существование более великой реальности?»
Эйнштейн твердо верил, что главным является достижение единства. «Я считаю чрезвычайно важным, чтобы при любой возможности люди различных языков, различных политических идей и культурных ценностей общались друг с другом, преодолевая границы не с чувством, что у другого можно что-то выжать с пользой для себя или своей страны, но чтобы в духе доброй воли построить мост над пропастью между духовными группами в относительно независимых сферах. Только так мы можем надеяться совершить подобное политическое объединение… которое дало бы нам уверенность в способности выжить экономически и защитить свое духовное существование. Только тогда жизнь будет достойна того, чтобы жить».
Ученый-пророк, любящий человечество и служащий истине, просветляет членов семьи-мира своим любящим, совершенным авторитетом мудрости. В открытом письме Зигмунду Фрейду Эйнштейн писал: «Вопрос международной безопасности заключается в безусловном отречении каждого народа, в определенной степени, от своей свободы действий, своего суверенитета, так сказать, и вне всяких сомнений ясно, что никакой другой путь не сможет привести к такой безопасности».Комитет искал «восстановления контактов, разорванных войной, чтобы доложить Лиге о содействии интеллектуальному обмену между нациями, в частности, научному». Эйнштейн был согласен с такой возвышенной целью. «Я считаю своим долгом принять ваше предложение. С моей точки зрения, в такое время никто не должен отказываться от участия в любой попытке установления международного сотрудничества», — говорил он.
Позже он писал: «Эти более просветленные люди могут внести важный вклад в великую задачу возрождения международных сообществ, удерживая тесный контакт с единомышленниками мужчинами и женщинами по всему миру, а также твердо борясь за дело интернационализма в своих собственных сферах влияния. Настоящий успех потребует времени, но, в конце концов, он, без сомнения, придет. Я в высшей степени надеюсь на прогресс общей международной организации».
Когда он что-либо выражал, он выражал это не сдерживаясь. Когда он что-либо отвергал, он отвергал это горячо. В его жизни всегда всевышне царила искренность. Если он видел что-то доброе, просветляющее и исполняющее, он тут же предлагал свое сердце и душу для проявления этого. Но когда он видел что-то не сумевшее жить согласно своим обещаниям, тогда его безразличие оказывалось также поразительным. Уходя в отставку из Комитета по интеллектуальному сотрудничеству Лиги несколько месяцев спустя после ее первого собрания в августе 1922, Эйнштейн сказал: «Я убедился в том, что Лига не обладает ни силой, ни доброй волей, необходимой для свершения своих задач. Мне, как убежденному пацифисту, неправильно иметь с Лигой какие-либо отношения».
Позже, он подчеркнул: «Я ушел потому, что Лига Наций, как она функционирует в настоящее время, не только не воплощает идеала международной организации, но фактически дискредитирует этот идеал… Я сделал это, однако, с большой неохотой, поскольку во мне все еще не умерла надежда, что в сегодняшней оболочке Лиги Наций со временем может развиться лучший институт».
Затем, когда Эйнштейн увидел, что его убеждение не было правильно обоснованным, что он допустил промах, он более чем желал исправиться и попытаться проявить истину, заключенную в Лиге Наций. Когда после отставки-протеста Эйнштейна попросили вернуться в Комитет в знак сближения, он принял приглашение: «Я сам медленно пришел к пониманию, что скорее попал под влияние временного настроения разочарования, чем ясного мышления. Правда, до сих пор Лига часто обманывала надежды, но в такое печальное время, как это, с ней надо считаться, как с организацией, дающей самое высокое обещание эффективно действовать, обещание тем, кто честно работает ради международного примирения».Его ищущее сердце заявляло: «Мы убеждены, что ООН сумеет развиться в мировое правительство только тогда, когда Ассамблея будет в большей степени состоять не из делегатов, назначенных правительствами, а, вместо этого, из представителей, избранных самими людьми. Только так делегаты будут служить интересам наднационального порядка и безопасности, согласно своим наилучшим побуждениям».
И еще: «Расширение ООН до принятия, по возможности, всех стран, создаст лучшую основу для переговоров о разоружении. Следовательно, усилия по расширению членства [в ООН ] должны предшествовать любой попытке решить проблему разоружения».
Он мгновенно чувствовал доброту и мудрость в других и ценил эти качества. В своем путешествии к высшей цели единства, он дорожил всеми своими спутниками, которые мечтали о едином мире, едином доме и едином сердце, и восхищался ими. Эйнштейн писал Тригви Ли, Генеральному Секретарю ООН: «Вы один из очень немногих, кому среди суеты и путаницы нашего времени удалось сохранить свое видение ясным, и чья потребность конструктивно помогать остается непреклонной перед препятствиями и узкими обязательствами верности... Я один из многих, чьи мысли сопровождают вас с благодарностью и надеждой».
В Эйнштейне мир увидел человека спонтанности, человека искренности, заботившегося о прогрессе мира больше, чем о чем-либо другом. Вопросом первостепенной важности он считал не то, кто сделал, а то, что дело было сделано. Кроме того, когда он видел активного человека, он открыто восхищался им за его несравненные достижения. Прослушав лекцию Генерального Секретаря Дага Хаммершельда, Эйнштейн написал: «Я не могу удержаться, чтобы не выразить своего искреннего восхищения вашей речью по случаю празднования двухсотлетия Колумбийского университета. В фарватере лжи и лицемерия, ваши ясные и честные замечания были желанным облегчением. Я считаю удачей, что столь высокую и важную должность, которую вы сейчас занимаете, доверили именно такому человеку, как вы».
Даг Хаммаршельд ответил: «Моим намерением было представить смелое и недвусмысленное заявление от лица идеалов и принципов, образующих единственно возможный фон и единственно возможную атмосферу для работы человека, который, подобно вам, является одним из пионеров человечества... Для меня это, на самом деле, глубокое удовлетворение, что вы не только поняли мою попытку передать это большей аудитории... но и то, что вы одобрили сказанное мной. Такое понимание, особенно исходящее от вас, ценно для меня вне всяких слов».
Эти двое бессмертных плыли в одной лодке. Их восхищение друг другом было не просто восхищением, но проявлением жизни-единства их душ-единства.Гений всегда стоит далеко за пределами досягаемости обыденного. Он намного выше нас, и все же, он всегда для нас. Жена Эйнштейна, Эльза, подарила целый мир просветления как критикам своего мужа, так и его близким, сказав: «Вы не можете оценивать его, иначе вы станете судить о нем неверно. Такому гению следовало быть безукоризненным во всех отношениях, однако — нет, природа себя так не ведет. Там, где она непомерно дает, она непомерно и забирает. Вам нужно воспринимать его цельно. Вы не можете повесить на него один ярлык или другой ярлык. В таком случае вы запутаетесь. Бог дал ему столько благородства, и я нахожу его замечательным, хотя жизнь с ним изматывающая и сложная, и не только в каком-то одном отношении, но во многих».
Служение Эльзы своему мужу-ученому было беспрецедентным. Она по праву заслуживает высочайшего признания за свою бесконечную и бессонную преданность ему. Неудивительно, что их друг с любовью воскликнул: «Твоя Эльза охраняет смертного, чтобы мог жить бессмертный». Нечего и говорить, точка зрения Эйнштейна полностью совпадала с мнением его друга.
Временами человеку довольно трудно заслужить уважение своих родных и близких членов семьи из-за требовательности их природы и ожиданий, основанных на близости. Но к нашей великой радости, невестка Эйнштейна, жена Ганса, делится с миром тем, что она видела в ученом: «Доктор Эйнштейн был милейшим, добрейшим, очень понимающим свекром, о котором только могла мечтать женщина, он добрый и замечательный человек».Индия — вестник внутреннего покоя. Индия — пионер внутреннего единства внутреннего сердца. Ученый чувствовал это в самой глубине своего сердца. Он сам был стойким сторонником мира. Он заботился о мире больше, чем обо всем остальном, как в жизни своего народа, так и в международной жизни. Дверь его сердца и дверь его дома были широко открыты для индусов. Этот исключительный жест не предназначался для людей других национальностей.
Однажды между Эйнштейном и послом Индии в США Гаганвихари Мехтой состоялась беседа. В самом начале посол сказал ученому: «Я пришел пригласить вас посетить научную конференцию в Индии в качестве почетного гостя нашей страны».
Незамедлительный ответ Эйнштейна был печальным и, в то же время, одухотворенным: «Из-за своего здоровья, и из-за возраста я вынужден отказаться, но с сожалением, поскольку питаю глубокое уважение к людям Индии и премьер-министру Неру».
В какой-то момент их беседы посол Индии задел ноту о сходстве между Ганди и Эйнштейном. Мягко, скромно, не колеблясь ученый благоразумно попросил: «Пожалуйста, не сравнивайте меня с Ганди. Он так много сделал для человечества. А что сделал я? В открытии нескольких научных формул нет ничего необычного».«Этот мир, — считал Тагор, — человеческий мир. Научное видение мира — единственно приемлемое для ученого человека. Поэтому мир не существует независимо от нас, людей. Это относительный мир, зависящий в своей реальности от нашего сознания. Существует критерий разума, придающий миру истинность — критерий вечного человека, чьи переживания стали возможными через наши переживания».
Эйнштейн прокомментировал: «Я согласен с концепцией о неделимости красоты и человека, но не согласен с концепцией по поводу истины».
«Почему же? — осведомился Тагор. — Истина осознана человеком».
После долгой паузы, Эйнштейн ответил очень тихо и очень мягко: «Я не могу доказать правильность своей концепции, но это моя религия».
В конце путешествия каждый человек получает право достичь своего назначения согласно своим внутренним переживаниям и внешним проявлениям. Отношение этих двух уникальных личностей к реальности мира было поразительно разным, но не стоит и говорить, в конце концов, оба они с двух разных сторон придут к одной цели — удовлетворению-единству и удовлетворению-совершенству.Всевышняя высота Эйнштейна была красноречиво и безошибочно выражена его берлинским коллегой, профессором Ладенбургом, сказавшим: «В Берлине было два вида физиков. С одной стороны был Эйнштейн, с другой стороны — все остальные». Действительно, у Эйнштейна была огромная лодка, в то время, как другие ученые довольствовались плотами.
Неукротимая душа, президент Эйзенхауэр, рожденный в свободолюбивой стране, искренне, открыто и убедительно поделился своим мнением об основателе атомного века: «Ни один другой человек не внес такого вклада в огромное распространение знания в двадцатом веке».
Физическая смерть Эйнштейна побудила Пабло Казалса, выдающегося виолончелиста, к такому бессмертному высказыванию: «После смерти Эйнштейна мир будто утратил часть своей субстанции». Пабло Казалс принес всевышнему ученому цветы благодарности, сказав: «Я был постоянно благодарен ему за его протест против несправедливости, в жертву которой была принесена моя родина».From:Шри Чинмой,Эйнштейн: ученый-мудрец, брат атома-вселенной, Центр Шри Чинмоя, Киев, 2016
Источник: https://ru.srichinmoylibrary.com/ess