что позже, когда мне исполнилось лет семь-восемь, я научился разговаривать гладко. Одному Богу известно, как мне удавалось подбирать рифмы. Когда мне было лет семь-восемь, моя
способность рифмовать просто потрясала моего брата. В то время я ничего не писал.Затем, когда я переехал в ашрам, Читта научил меня бенгальскому стихотворному размеру. Ему потребовалась на это примерно неделя. Он изучал этот предмет и прекрасно разбирался в
бенгальском стихотворном размере. Их существует немало. В английском языке тоже есть ямб, хорей, спондей и прочие размеры, но в бенгальском языке их больше. Читта стал меня учить, имой слух, к счастью, оказался прекрасно подготовлен. Читта брал в качестве примеров стихи Тагора, а потом сказал: «Вот как это делается». Многие стихи Тагора исследовать очень-очень
легко, но есть размеры очень-очень сложные. Такие я тоже выучил.Весьма распространены два бенгальских стихотворных размера. Один основан на словах, а другой на звуках. В Индии я писал стихи, используя и звуковой, и буквенный размеры, а здесь я,
кажется, пишу чаще в звуковом размере, чем в буквенном. Когда я начал сочинять «Uthe jakhan pub gagane savita»5, мой брат был на седьмом небе от восторга, потому что размер былправильным. Еще я написал несколько стихов, используя оба размера вместе — звуковой и буквенный. Те стихи были очень трудными, очень трудными.
Я начал писать в июне-июле 1944 года. Сколько моих учеников уже родились в то время? В 1945 году я написал двести стихотворений. Около пятидесяти из них я отправил почитать Дилипу
Рою. Он жил в том же квартале. Дом, где жил я, был в одном конце квартала, а его дом в другом конце. Он прочел стихи и хорошо о них отозвался. Он нашел всего одну орфографическуюошибку. Слово было shardul (тигр). Я написал его одним способом, а он исправил. Было кое-что, чего я не знал. Когда павлин распускает все свое оперение, для описания этого в
бенгальском языке есть особый глагол. Я не знал этого слова, и он его написал. В конце он дал очень добрый отзыв.Мой учитель бенгальского языка очень меня любил. Он перевел на бенгальский язык мою пьесу «Нисхождение Небес». Он был очень близким другом моего самого старшего брата. Он также
писал стихи. Как только у меня было готово стихотворение, я бежал показать его моему учителю бенгальского языка. Он был так добр ко мне. Мне помогал еще один человек — Бирен Палит,тот, который написал стихотворение «Tomari hok jai». Я буквально бегом бежал показывать ему свои творения, а он проливал на меня поток похвал и нежности. Вот так я начал свое
путешествие в поэзии.Однажды я взял пятьдесят своих стихотворений и пошел к величайшему поэту ашрама. Его звали Нишиканто. Он был, бесспорно, величайшим, несравненным поэтом среди жителей ашрама, и он
был очень-очень добр ко мне. Когда мне было лет семнадцать, одно литературное общество объявило поэтический конкурс. Я подумал, что это для молодых, как мы, людей, и послал своестихотворение «Alo pakhi alo».6 Кто бы мог представить, что в конкурсе будут участвовать Нишиканто и Дилип Рой! Для публикации в книге организаторы отобрали, думаю, около сорока
стихотворений. Я не мог поверить — мое было третьим! Первым было стихотворение Нишиканто, а вторым — Дилипа Роя. Затем было мое.Площадка Устремления
Джамейка, Нью-Йорк 19 августа 2002 годаFrom:Шри Чинмой,Я хотел быть ищущим Бесконечного, Progress-Press, Москва, 2020
Источник: https://ru.srichinmoylibrary.com/wsi