Нельзя ко всем подходить одинаково⁷

Я буду благодарен любому, кто возьмет на себя заботу об одном особенном человеке, пришедшем на наш путь. Я испытываю к нему такую любовь, нежность и

заботу. В этом будет любовь моих учеников ко мне. Когда я прошу их относиться к кому-то особым образом, то, если их любовь безусловна, они передадут

эту безусловную любовь человеку, которого я называю.

Подходить ко всем одинаково нельзя. Если все должны быть одного роста, тогда кому-то придется отрубить голову, а кому-то вытянуть ее повыше, чтобы

все уравнялись. А делать такое мы не можем! К этому ученику надо относиться с особенной заботой. Я в самом деле хочу, чтобы мои ученики без условий

заботились о нем. В этом будет их служение мне. У некоторых учеников есть сила денег и сила сердца. Сколько же людей они спасают силой денег и силой

сердца! И вот так же я хочу, чтобы мои ученики уделяли особое внимание этому человеку. С некоторыми людьми не надо быть строгими.

Мать в ашраме была очень строгой. Когда люди получали определенную работу, даже мои братья и сестры, то оставались на этом месте по тридцать-сорок

лет. Один работал в пекарне, другой в прачечной, кто-то в ткацком отделении, кто-то в саду.

Для Шри Чинмоя все было совершенно по-другому. Обычно поменять работу было очень трудно, но я поработал в семи или восьми отделах. Я начал с

электрика, и это длилось, кажется, два года. Затем я работал в мастерских, где вручную делали и красили бумагу, а потом на производстве кокосового

масла. Дальше я плотничал, после чего отправился на мытье посуды. Мне очень нравилась эта работа! После этого я работал в библиотеке.

Каждый раз я говорил Матери:

— Мне не нравится эта работа.

Тогда Мать говорила:

— У тебя есть жалобы?

Я отвечал:

— Жалоб нет, мне просто не нравится.

Для меня Мать делала исключение. Всем другим было невероятно трудно поменять работу. Я же сменил семь или восемь мест. Каждые два года или полгода я

менял работу.

Больше всего я любил мыть посуду, потому что там я ни за что не отвечал. Но работать там долго мне не пришлось, потому что меня там пару раз увидел

секретарь ашрама, и ему не понравилось, что я занимаюсь мытьем посуды. Он хотел, чтобы я был его секретарем. Став секретарем Нолини, я потерял всю

свою свободу! Раньше я жил бродягой: работал часа три-четыре, а потом уходил. Но когда я работал для Нолини, то начинал с утра и трудился целый

день. Я света белого не видел! Ночью я уходил в зал для медитации, а в полдесятого он мог написать письмо, и мне нужно было бежать. Улетучилась вся

моя свобода!

До этого, когда я работал в тех семи-восьми отделах и работа мне не нравилась, Мать говорила:

— Хорошо, хорошо, хорошо.

Я никогда не жаловался на начальников. Они были такими добрыми, такими добрыми. Они никогда не спрашивали с меня работу. Но я был исключением. Если

я не мог выполнить какую-то работу, они говорили:

— Ладно-ладно, просто приходи и будь здесь. Приходи и сиди.

Работали другие рабочие, а моя работа заключалась только в том, чтобы наблюдать за ними и читать книги. Я читал «Савитри» Шри Ауробиндо и только

изредка поднимал глаза проверить, работают ли люди.

Я избаловался. Ко мне было очень особое отношение. Одинаковых людей не бывает! Из моих учеников, из шести тысяч человек я также прошу особого

отношения только к очень немногим. Нет правил без исключений. Если из нескольких тысяч человек Учитель хочет вести двух-трех особым образом, разве

другие ученики не должны прийти к нему на помощь?

Один начальник не мог поверить, что я не хочу у него работать. Он был таким крупным человеком! Он привел меня к себе домой и сказал:

— Ты на меня нажаловался!

Я сказал:

— Нет, я не жаловался.

— Ну, раз ты меня бросил, я тебя накажу.

Он усадил меня и поставил передо мной так много еды! Его жена и дети очень меня любили. Начальник, приступая к еде, сказал:

— Теперь вот ешь! Раз ты не хочешь больше у меня работать, получай наказание.

Вот какая была у него любовь ко мне!

Другой начальник, мой второй начальник, приехал из Читтагона. Он был старше меня лет на восемнадцать или больше. После моего отъезда в Америку я

возвращался в Пондичерри несколько раз. В один приезд я разговаривал с моими сестрами, братьями и несколькими друзьями. Они все пришли повидать

меня, и мы все говорили и говорили. Потом с цветами пришел этот бывший начальник. Я, как всегда при разговоре, сидел в расслабленной позе. Начальник

подошел ко мне и положил цветы у моих стоп! Все так удивились.

Я сказал:

— Что вы делаете?

Положив цветы к моим стопам, он посмотрел на меня, потом сказал моим братьям и сестрам:

— Вы не знаете, кто он. Я же вижу — я знаю, кто он.

Он сказал, что я великий йог. Таким вот был мой второй начальник!

Первый начальник был так добр ко мне! Однажды он взял меня за руки и сказал:

— Я каждый день молюсь, чтобы ты получил Нобелевскую премию. Ты должен получить Нобелевскую премию!

Он каждый вечер молился, чтобы я получил Нобелевскую премию! Сейчас он на Небесах. Таким был мой первый начальник.

Я рассказывал вам и о моем третьем начальнике. Каким он был душевным человеком! Именно на рабочем месте у него та женщина провозгласила, что я Аватар.

Я опять возвращаюсь к тому же. Нельзя ко всем относиться одинаково. Отношение к тысячам людей может быть одно, а к некоторым — другое.

В ашраме Шри Ауробиндо было две тысячи членов и много служащих. Почему из двух тысяч людей Мать выбрала медитировать в комнате Шри Ауробиндо меня?

Выбрала меня одного. Меня пригласили приходить, и не раз в месяц, а каждый день, в шесть часов утра. Мне показали, как открывать двери, и я стал

медитировать. Отчего ко мне так относились? Я медитировал прямо перед дверями Шри Ауробиндо. Иногда сзади меня стояла Мать, и я выпрямлял

позвоночник еще больше! После этого она смотрела на меня и одаривала улыбкой.

Нельзя ко всем относиться одинаково. В моей семье все меня так баловали. Со мной они никогда не были строгими.

From:Шри Чинмой,Преданность становится магнитом, Центр Шри Чинмоя, Москва, 2014
Источник: https://ru.srichinmoylibrary.com/dbm